Танец Махмуда навсегда остался с нами. Это и есть та самая сказочная живая вода, которую он, подобно доброму колдуну из танца «Макумба», добыл для нас ценою собственной жизни».
…Дочь Махмуда Стелла рассказывает, что перед смертью в больничную палату через форточку к Махмуду залетела какая-то птичка. Эту птичку потом после похорон она увидела в сновидении. Махмуд как бы находился в райском саду, и она хотела подойти к нему, но отец, улыбнувшись, повернулся и стал уходить вглубь сада, а на плече у него сидела та самая птичка.
Перед Стеллой вдруг появился чудесный сияющий старец и сказал: «Не переживай. Он среди нас, среди святых».
В 2001 году на Даниловском кладбище был торжественно открыт памятник Махмуду Эсамбаеву работы скульпторов Андрея и Николая Ковальчуков. Он представляет собой гранитный постамент, на котором выгравированы полумесяц и арабская молитва и фигура самого артиста с поднятой вверх рукой в хорошо всем знакомом характерном для него жесте.
В 2009 году к 85-летию со дня рождения Махмуда Эсамбаева по телевидению был показан последний фильм о нем. Весь он, по сути, состоит из танцев, входивших в знаменитую программу «Танцы народов мира», и начинается с кавказского танца «Легенда».
На заднике сцены снежные горы. Лихой, беззаботный полет молодого джигита. Жизнь прекрасна…
Не всегда…
«Легенда» — это танец, посвященный древней традиции кровной мести. Радостный танец юноши, сумевшего спастись, но вынужденного покинуть родную землю, чтобы не погибнуть от пули или кинжала мстителя.
Проходит совсем немного времени, и юноше становится понятно, что жизнь в чужих краях — пустыня для него…
И он возвращается.
Возвращается, чтобы жить или умереть на Родине.
Танец «Автомат». Джазовая мелодия. Каменное лицо и редкие, какие-то болезненно автоматические улыбки, больше похожие на гримасы.
Патентованная американская пляска. А вот «лунная» походка Майкла Джексона — но Майкла тогда, в конце 1950-х, еще и в помине не было. Это гладкая, автоматическая походка робота в исполнении Махмуда. Темп нарастает, и автомат очень четко, механично выплясывает, не по-человечески высоко выбрасывая ноги.
Вам нравится пляска машины. Удивительный танец! О, машина еще и не такое может. Вы только гляньте, что вытворяет! И так на человека похожа!
А тут и люди так танцуют и так живут. Не верите?
Приезжайте в Америку, сами убедитесь…
«Эмигрант». Чудный русский пейзаж, река, луга, далекие лесистые холмы. Раздолье! Есть где размахнуться… Но это всё только картинка на заднике сцены.
Буйная раздольная русская пляска…
Но вот накатила тоска. Опустил руки. Танцор заметно при-увял. Сел на пенек, глубоко и грустно задумался.
Да, недолговечна, нестойка радость человека, навсегда оторванного от родной земли.
«Павлин». Ну, это и в зоопарк ходить не нужно. Уморительно гордая походка заносчивой самовлюбленной птицы. Покачивание роскошного хвоста сочетается с движениями грудью, головой и шеей. Очень точно и выразительно.
Руки — как гибкие лебединые шеи. Пальцы с длинными когтями очень выразительны, как у настоящего петуха-павлина.
Царь-птица красуется, даже кокетничает. Невозможно не поддаться обаянию этого сияющего драгоценным хвостом красавца, блеску его светлых прозрачных глаз.
«Испанский танец». Черный, прямой и острый, как шпага, тореадор с мулетой — ярко-красным плащом, которым он дразнит быка и, внезапно убирая, заставляет промахиваться. С плащом Махмуд работает мастерски, не хуже настоящего тореро.
Разгорается напряженная и строгая испанская пляска. Твердая, каблуками в пол, характерная дробная чечетка.
Светлые глаза. Очень выразительные, о них надо сказать особо. Они освещают танец. Внезапно и широко открываясь, они как бы проглатывают зал. Даже страшно немного становится. Это важные мгновения. Акценты.
Танец продолжается. Но память об этих глазах, ослепительных прожекторных вспышках светлых и глубоких, как бездонная морская вода, глаз уже не забудется. Не уйдет из памяти и танец, и то важное движение, на котором сделан этот световой акцент.
Глаза Махмуда — особенная, несколько даже мистическая часть танца.
Испанский танец заканчивается мощной работой с тореадорским плащом. Бык побежден, неотвратимый удар шпаги, ноги его подламываются, бык падает.
И льется на землю, как кровь быка, алая мулета тореадора.
«Золотой бог». Медленно поднимается солнце. Медленно и как бы совершенно незаметно из глубокого приседа поднимается танцор. Руки разведены в стороны.
Необыкновенный костюм. От головы, в роскошном царственном уборе, до пальцев рук и босых ног, Золотой бог осыпан сверкающими драгоценными камнями. Необыкновенное колье закрывает всю грудь, бесчисленные перстни, браслеты и колокольчики, все сверкает и переливается.
Странные скульптуры рядом с ним.
Темп музыки нарастает. Начинается быстрый танец.
Особенно хороши руки. Очень характерные, узнаваемые движения индийского танца.
Руки, как змеи, танцуют свой отдельный танец…
Вот солнце начинает опускаться.
Музыка успокаивается.
Движения едва заметны. И опять руки и пальцы тут особенно выразительны.
Музыка остывает, стекает за горизонт.
Солнце зашло…
И вот, наконец, «Макумба». Леопардовый костюм, кругом хвосты, они развеваются. Темп невероятный.
Пляска идет среди темных столбов-тотемов, украшенных ликами жутких чудовищ.
Лицо колдуна расписано татуировкой. На шапке ореолом огромные перья какой-то сказочной птицы. Глаза вспыхивают и гаснут.
Колдун содрогается, духи предков входят в него…
Барабаны сходят с ума и вдруг умолкают…
Взрывается страшный крик! Всё на мгновение каменеет от ужаса.
Пронзительные предсмертные вопли следуют один за другим и… тишина не менее страшная, чем крик…
Колдун умер…
Но ведь это танец. Всего лишь танец!
Занавес опустится. Колдун поднимется и уйдет за кулисы в свою гримерку. Переоденется, смоет грим…
Всё это уже было.
Он умирал много раз, и каждый раз танец продолжался.
Танец бессмертен.
Великий волшебник будет выходить на сцену снова и снова, чтобы умереть — и опять родиться, спасая людей. Всех, без различия вер, наций и партий.
Однажды перед сном, прочитав книгу об индийских древностях, Махмуд заснул. Ему ясно привиделось, что Золотой бог (огромное, живое заходящее солнце) забирает его в долгое путешествие на запад через великую пустыню вечной тьмы. Тьма, кажется, не имела границ, она была бесконечна…
Но вот, где-то бесконечно далеко, засиял свет…
Он очнулся, открыл глаза… первое, что он увидел, — солнечное пятно на недавно побеленной стене, и странные звуки… это ребенок плакал. Плакал горько и отчаянно. Но вот плач сменился далекой, едва слышной музыкой, которая приближалась, журчала и переливалась, как сверкающая влага стремительного горного ручья.
Он узнал эту музыку. Узнал зурну. Это была искрящаяся, летящая, как стремительный поток весенней воды, мелодия лезгинки.
Ребенок больше не плакал. Он слушал вечно юную древнюю музыку своей бесконечной жизни, и всё его существо, вся его юная и древняя душа танцевала.
Великий танец призвал его на эту землю. Бессмертный танец дал ему право на жизнь вечную…
Всё это уже было или будет. Явится миру новый Великий танцор. Только пока совсем маленький и совершенно позабывший обо всех своих прежних жизнях…
Он вернулся. Так и должно быть… только никому пока что неведомо, когда и где это произошло и как зовут ребенка. Неизвестно и то — станет ли он Единственным? Украсит ли его голову царственная корона властителя танца, знаменитая папаха Махмуда Эсамбаева из каракуля бухарского ягненка? Да и в танцах ли теперь достигнет он величия? А может быть, в чем-то ином, кто может знать…