На наше пятнадцатилетие домой мы уже не отправились. И не потому, что не хотели, а потому, что и сами понимали слишком мало времени, слишком мало усвоено. Казалось, что чем больше мы осваиваем, тем безграничнее знания открываются перед нами. Зато на наше день рождение Орэн доставил письмо от мамы. Как он вытворяет подобные штуки, так и оставалось загадкой, а сам маг отказывался вдаваться в подробности. Корявым подчерком Райя записывала то, что надиктовывала ей мать. Она рассказывала нам о том, как наш племянник делает первые шаги, как во многом ей помогает жена Карима. Наши старшие братья открыли дело в Каргене и, по словам матери, оно начало приносить неплохой доход. Они с отцом несколько раз были у них в гостях. Были и печальные новости, старая знахарка не смогла спасти Дирка. Наш друг умер от лихорадки на исходе зимы, его отец с тех пор не отрывается от горлышка бутылки, а матери практически не видно на улице... Вот так оборвалась жизнь маленького мальчика, который лично для меня навсегда останется чумазым пацанёнком со смешливым взглядом и россыпью веснушек на лице.
В этот день ни о каком празднике речи уже и быть не могло, мы с Кимом поднялись ко мне в комнату, легли на кровать, брат обнял меня, пока я покрывала его рубашку слезами, да так мы и пролежали обнявшись и не осознав, когда именно глаза закрылись и пришёл спасительный сон, что уносит с собой воспоминания и боль.
Глава 7.
Лето. Что такое лето? На севере это надежда на жизнь. На юге это приоткрытая дверь в преисподнюю. Такой жары на севере не бывает, зато Эдэльвайс может похвастаться такими температурными скачками в это время года, что в огне покажется прохладней, чем в этом городе. Единственное время, когда можно было находиться на улице не обливаясь потом, и не прячась в тени деревьев - это раннее утро. Вот и это утро мало чем отличалось от ему подобных, разве что на сегодня Орэну необходимо было отъехать в город. Ким, услышав об этом, напросился в сопровождающие мага, мотивируя это тем, что вот уже три года он живет в окрестностях Эдельвайса, а в самом городе побывать ему так ни разу и не удалось. Честно сказать, я была с ним согласна. Интересно было бы посмотреть на столицу нашей родины, но напрашиваться с магом я не стала. Куда приятней было бы немного отдохнуть дома, сходить на пруд в кои-то веки, что находился в сердце парка разбитого вокруг поместья мага. Или пойти погулять с моим котиком опять же таки по парку. А если уж совсем быть честной, то я побаивалась большого города и, просто, не отваживалась отправиться туда. Мне казалось, что стоит войти в городские ворота, как все тут же начали бы пялиться в мою сторону. Тыкая пальцами в белоснежные волосы, и тихо посмеиваясь в кого, я такая юродивая получилась.
'Дура ты', прервал мои размышления знакомый голос.
-Что, прости? - оторвалась я от созерцания содержимого моего шкафа.
'Я, что шепелявлю или, может быть, страдаю от мысленного заикания?', а ехидство-то так и прёт. 'Я сказал, что ты дура', размеренно повторил Каа'Лим.
- И чем же на этот раз я заслужила столь лестный эпитет в свою сторону? - извлекая из недр шкафа белое легкое платье из какой-то воздушной ткани, вопрошала я.
'Ты глупая женщина даже не представляешь, как бы на тебя смотрели эти людишки, если даже эльф с трудом взгляд отводит', заявило моё усатое чудо.
- Теперь уже я начинаю переживать за твоё умственное здоровье, - хихикнула я, скидывая с себя ночнушку и аккуратно натягивая платье.
'Женщина, возможно, ты и слабоумна и, быть может, даже зрение твоё тебя подводит, но я то точно всё вижу и понимаю абсолютно правильно и верно'.
- Ну, и чего ж ты там такого разглядеть успел, поделишься? - старательно расчесывая свои длинные, ниже пояса, бесцветные волосы, ехидно спросила я.
'Они цвета белого серебра', мысленно поправил меня Каа'Лим.
- Они, - выразительно ткнув себя пальцем в макушку, - цвета безцветия!
'Я не стану повторяться', обреченно вздохнул кот.
- Вот и помолчи, я тоже, знаешь ли, не первый день на свете живу и помню, как меня воспринимали люди в Пограничье..., таращились словно я чумная какая, не смотря на то, что прожила у них под боком двенадцать лет, а что же будет с неподготовленными зрителями страшно даже представить, - гневно швырнув расческу на столик, закончила я свой монолог.
'Понимаешь ли, Майэ'раами..., то есть Марами', быстро поправил себя дейург, а меня от такой трактовки имени невольно передёрнуло, 'не всё так, как кажется на первый взгляд. То как ты воспринимаешь окружающих и их отношение к тебе, не всегда бывает таким, каково оно на самом деле'.
- О, я прошу тебя, только не включай мудреца! Только не этим прекрасным солнечным утром, хочешь мы по-философствуем, но только вечером, я под это дело засыпаю хорошо, - а если серьёзно, то меня просто невероятно смутили его слова. Захотелось на воздух.
-Ты со мной?
'Нет, не люблю водные процедуры без необходимости и потом надо бы повара проконтролировать, а то совсем распустился! Зачем скажи мне портить мясо овощами', ну вот и мой любимый Каа'Лим вернулся. Кстати киска моя, теперь доходила мне до пояса в холке, а головой упиралась в подмышку. Так как, Каа'Лим наотрез отказался переезжать на пол или в отдельную комнату, мне поменяли кровать и теперь она занимает добрую половину комнаты, но мне ни тепло, ни холодно от этого. Я как спала у стеночки, так и продолжаю, а остальное пространство давно отвоевано этой наглой усатой мордой.
'Я всё слышу', донеслось до меня из комнаты, когда я уже направлялась к выходу из поместья.
Выйдя на парковую аллею, ведущую к пруду, где я планировала наконец-то поплавать, я всё ещё размышляла над нашим с Каа'Лимом разговором. Возможно, я и не права, как знать, но это лишь только возможно, а факты говорят сами за себя. В Пограничье меня недолюбливали, относились либо с презрением, либо снисходительно, но никак не иначе. Единственные, кто меня воспринимал такой, какая я есть - это моя семья и Дирк. Воспоминания о нашем друге вновь кольнули сердце, заставив его болезненно сжаться. Если бы на тот момент, рядом был такой маг, как Орэн, как знать всё могло бы сложиться по-другому. Если бы...
Я так погрузилась в свои размышления и воспоминания о друге, вероятностях, как всё могло бы сложиться, что совершенно машинально подметив, что добралась до места, расшнуровала платье, швырнула его на ветку дерева и начала спускаться в воду. Естественно, я и не подумала о том, что кроме меня здесь ещё кто-то может быть, и даже не потрудилась накинуть на себя сверху хотя бы сорочку.
***
Вот уже год прошел с тех пор, как Лиамиэль согласился выплатить свой долг. Когда он только приступил к своим обязанностям, то решил, что неважно, какие мотивы подвигли его на этот шаг, если эр Каэль дал своё согласие, значит необходимо выполнить обязательства с полной отдачей. И не только по отношению к девочке, но и мальчик, получит от него все знания, какие способен воспринять человек за два года у эльфийского мастера Эркаи'Аль, воинского искусства эльфов. Сначала эльф полностью контролировал своё отношение к подросткам, но постепенно начал ловить себя на мысли, что ему нравится обучать их. Ким оказался весьма способным и старательным учеником, а также относился к эльфу, как и положено юному Эркаи'Миэль (ученику-мастера). Казалось, он ловит каждое его слово, движение с таким восторгом, что это даже в какой-то степени льстило Лиаму. Мара же была просто мечтой для любого мастера эльфйского боя. О таких учениках мечтают, правда, не смотря на это, отношение к самому Лиамиэлю оставалось прохладным и даже немного презрительным. Это задевало эльфа, хотя он и понимал, почему так происходит. Будучи эмпатом, как и большинство эльфов, Лиам улавливал её эмоции. Да и дэйург периодически разъяснял ему, что творится с ученицей. Оказалось девочка подсознательно чувствует себя оскорбленной и никак не может простить этого эльфу. Подобное заявление слегка озадачило эльфа, ведь такого рода злопамятность редка для людей, да и нелюди редко бывают настолько мелочны, чтобы на протяжении многих лет, помнить мелкие обиды. Но не все. Гномы, например, весьма злопамятные создания. На это дейург многозначительно фыркнул, и сказал, что если Мара и гном, то уж точно с дефектом. Такой дылдой для гномихи быть просто неприлично. А Лиамиэль впервые задумался, что это существо знает куда больше, чем говорит. Но думать над тем, к какой из рас принадлежит девушка, пока было рано. Все особенности проявятся лишь по достижении половозрелости. А пока, он будет рядом и поможет ей тем, чем в состоянии это сделать. Шло время, и проницательный эльф замечал все физические и моральные изменения своих подопечных. Ким из угловатого подростка превращался в весьма интересного молодого человека. Он заметно возмужал, поменялось и его отношение к сестре. Если раньше парень относился к ней, как к такому же сорванцу, как и он сам, то теперь он всё больше старался позаботиться о ней. Иногда, вовремя особенно жестоких тренировок с эльфом, его глаза злобно сверкали в сторону Лиама, как бы предупреждая: 'позволишь себе, что-нибудь лишнее и ты не жилец приятель'. В таких случаях эльф просто посылал Киму успокаивающий импульс, и парень приходил в себя. Мара же превращалась в настоящую красавицу, даже на предвзятый вкус Лиама. Всё, начиная от её кожи и заканчивая кончиками волос, было совершенным, её тело становилось не человечески изящным и точеным. И когда Лиамиэль брал в руки меч и начинал тренировку с девушкой, то периодически ловил себя на мысли, что не сражается с ней, а рассматривает её. То как она движется, как её волосы, словно белое пламя, летят вслед за ней, как гибко и сильно её тело. Глаза Мары в такие моменты наполнялись серебряными искрами, заточенными в темный ободок радужки. На бледных щеках проступал светло розовый румянец, а губы наоборот становились алыми, будто бы кровь. Но стоило эльфу поймать себя на подобных сравнениях, как он, начинал выкладываться в полную силу, и девушка в скором времени теряла своё оружие. Молодой парень(да, да именно молодой, хотя по человеческим меркам и не такой уж молодой, а скорее пожилой. В сравнении с человеческими годами, Лиаму было бы двадцать один год, не больше. Эта раса, как и большинство бессмертных, не только долго жила, но и медленно взрослела. Когда Орэн встретил Лиама, тот выглядел, как пятнадцатилетний пацан, чувствовал себя так же, хотя в летоисчислениях превосходил мага уже тогда), гнал от себя подобные мысли, считая их лишними и несвоевременными. Со стороны могло показаться, что эльфы весьма меланхоличны и апатичные существа, но то была лишь видимость. Проживая долгую жизнь, эта раса не была порывистой и скоропалительной в решениях, а ценила истинные чувства, стараясь не размениваться на то, что уже завтра потеряет всякое значение. Это и было их главным отличием от людей.