Непросто быть 26-летним девственником, исповедующим подавляющую все сексуальное религию, и одновременно быть молодежным поп-идолом. Особенно если учесть, что шоу-бизнес требует, чтобы мужчина-знаменитость был обязательно «романтически влюблен» в женщину.
Пока Майкл ждал свою «единственную и неповторимую», языки продолжали молоть. Он особенно расстроился, когда лидер Black Muslim Луис Фаррахан обрушился на него через прессу. Фаррахан призвал чернокожую молодежь отречься от Майкла Джексона: «Его женственное поведение, вид изнеженного маменькиного сынка — все это неприемлемо ни для наших ребят, ни для наших девочек. Конечно, он — замечательный певец, всесильный шоумен. Мы не можем и никогда не станем отнимать должное у нашего брата». Он подчеркивал, что Майкл Джексон подавал плохой пример черной молодежи, потому что его стиль жизни и поведения «действительно разрушает наших ребят и не дает нашим девушкам настоящего примера мужчины, с которым они могли бы связать свою жизнь». «Это позор. Хотя, конечно, люди, подобные ему, доживают до глубокой старости, потому что они никому не угрожают».
«Кто он такой? — спрашивал Майкл. — Кто такой этот парень? Почему он говорит про меня такие вещи? Я думаю, надо подать на него в суд или придумать еще что-нибудь».
Фрэнк Дилео убедил его, что судебный процесс ни к чему не приведет. Майкл хотел опубликовать опровержение в виде пресс-релиза, но решил лучше дать словам Фаррахана более широкое освещение.
В течение многих лет циркулировал слух, что Джозеф приказал вкалывать своему сыну с детства женские гормоны, чтобы его голос не «ломался», а был по-прежнему высоким и «коммерческим».
«Это неправда, — заявил наставник Майкла по вокалу Сет Риггс. — Я — его учитель, и я знал бы об этом. Он начинал петь высоким голосом, я поставил ему голос еще выше. Это смешно, и я даже не знаю, возможно ли это вообще — принимать женские гормоны, чтобы голос не менялся».
«Правда в том, что у него генетически высокий голос, — настаивала Кэтрин. — Как у Джекки, моего отца и у отца моего мужа».
В перерыве между занятиями Сет Риггс как-то сказал Майклу: «Ты знаешь, все думают, что ты — голубой».
Майкл кивнул и рассказал ему следующую историю.
Высокий красивый блондин как-то подошел к нему и сказал:
— О, Майкл, я думаю, что ты прекрасен. Я с удовольствием переспал бы с тобой.
Майкл посмотрел на него и спросил:
— Когда ты в последний раз читал Библию? Блондин молчал.
— Ты знаешь, тебе стоит ее почитать, потому что в ней содержится правдивая информация по поводу гомосексуализма.
Парень оценивающе посмотрел на Майкла и сказал саркастически:
— Конечно, если бы я был девицей, тогда — другое дело. Тогда бы ты переспал со мной.
— Нет, не переспал бы. В Библии есть конкретные слова по этому поводу тоже, — сказал Майкл.
По-прежнему в прессе появлялись противоречивые репортажи о Майкле. Например, журналистка Денис Уоррел писала статью для журнала Time. Она хотела взять у Майкла интервью, но безуспешно. Вместо этого ей пришлось говорить с его родителями. Не поставив в известность Майкла, Джозеф решил устроить ей экскурсию по дому. Он постучал в дверь его спальни. Никто не ответил. «Майкл, я хочу, чтобы ты кое с кем познакомился, — сказал отец, открывая дверь. — Можно пригласить ее в твою комнату?»
Уоррел писала, что в спальне было темно. Майкл и его знакомый примерно 20 лет сидели на стульях и смотрели ТВ. Только свет от экрана освещал спальню. Она заметила очертания манекенов вдоль стены.
Майкл, казалось, испугался появления отца с журналисткой. Он нервно представил своего друга, назвав только имя. Потом пожал журналистке руку (она назвала его рукопожатие «воздушным», он едва с ней поздоровался). Его приятель нервно протянул руку. Денис Уоррел написала, что она была «влажной».
Майкл мгновение смотрел на гостью, потом отвернулся, продолжив смотреть ТВ. Когда они вышли из комнаты Майкла, у Джозефа был вид человека, только что открывшего ящик Пандоры. «У Майкла друг в гостях. Он не будет давать сейчас интервью. Но вы его повидали».
Когда Денис Уоррел вышла из дома, ее бегом догнал охранник. Родители Майкла хотели переговорить с ней. Видимо, Джозеф рассказал Кэтрин о сцене в спальне сына.
«Мы надеемся, что в своем репортаже вы будете правдивы и поставите заслон слухам, — сказала Кэтрин. — Говорят, будто Майкл — гей. Он не гей. Это против его веры. Это противно Богу. Библия против этого».
Последнее слово осталось за Джозефом: «Майкл не гей», —- повторил он.
Майкл мог и не быть геем, но он тяготел к стилю жизни, почти такому же. Один из его друзей вспоминал случай, когда он и Майкл посетили гей-бар на бульваре Санта-Моника в Голливуде. «Майкл записывался на студии, находящейся напротив гей-бара в «голубом» квартале Голливуда. Я предложил ему выпить в этом баре. Он сказал, что не пьет, но мог бы выпить апельсиновый сок. Я предупредил его: «Ты знаешь, это гей-бар». — Правда? — спросил он. — Никогда не был в гей-баре. Что там происходит?»
Я сказал ему, чтобы он пошел и посмотрел сам. Он колебался: «Ты знаешь, я всегда хотел посмотреть. О'кей, пойдем».
Мы зашли в бар. «Почему здесь так темно?» — допытывался Майкл. У меня было впечатление, что он никогда не был вообще в баре, не говоря о таких. Там было несколько парней, но было еще рано, и их было немного. Майкл глубоко вдохнул, подошел к бармену и заказал апельсиновый сок. Бармен спросил: «Вы не Майкл Джексон?» — «Нет! Просто похож, понимаете?» Он повернулся ко мне и подмигнул. Мы уселись в угол и рассматривали парней. Некоторые узнали, но не трогати его. Никто к нему не подошел.
«Это все, чем они здесь занимаются? — спросил меня Майкл. — Они просто пьют, разговаривают и смотрят видео?» Я спросил его, чем, по его мнению, люди занимаются в барах. Пока мы там сидели, вошли двое и немедленно начали целоваться. Майкл смотрел, как они обнимаются, я чувствовал, что он закипает: «О'кей, я видел достаточно. Пойдем». Мы встали и ушли. По пути Майкл сказал мне: «Я не могу поверить, что эти двое целовали друг друга. Как они могли делать это?» — «Может быть, они нравятся друг другу», — ответил я.
«Ну, если это то, чем они занимаются в гей-барах, не думаю, что я пойду еще раз хоть в один», — решил Майкл».
Тот же друг вспоминал другой раз, как они с Майклом зашли в порноотдел одного из магазинов в Голливуде. В конце зала, за еще одной дверью, желающий мог найти все виды гомосексуальной литературы и фотографий.
— Ну и что там, сзади? — поинтересовался Майкл, как только они вошли внутрь.
— Ты не захочешь об этом знать, — ответил его друг.
— Нет, хочу! — настаивал Майкл и смело вошел туда, где, наверное, не был ни один из Джексонов.
Через 30 секунд он выбежал оттуда, потрясенный, словно увидел привидение.
— Надо уходить, — сказал он нервно.
— Почему?
— Ты не захочешь об этом знать, — ответил Майкл. И они ушли.
«Он не гей. Совершенно уверен в этом, — говорил его кузен Тим Уайтхед, сопровождавший Майкла в гастролях. — Много раз симпатичные девушки проходили рядом, и Майкл спрашивал меня шепотом: «Как тебе она? В ней что-то есть, да?» Его братья более откровенны, общаясь с женщинами, но Майкл более честен. Он — джентльмен. Я знаю, что Майкл интересовался женщиной, знаменитой женщиной, которая тогда была замужем. Я обещал ему никогда не называть ее имени. Конечно, он не ухаживал за ней из-за того, как он относится к браку».
«Однажды он прямо спросил меня, снимал ли я когда-нибудь порнографию, — вспоминает Ховелл. — Я ответил ему, что не снимал. «Ты уверен?» — настаивал он. Майкл был разочарован. Тогда он начал расспрашивать меня про мою девушку. Как это — жить с девушкой? Он очень интересовался романами других людей. Майкл говорил мне, что ему нравятся женщины азиатского и индейского типа. Ему нравится их кожа, ее оттенок. Но я никогда не видел его с такими женщинами и вообще с женщинами, не считая Брук (Шилдс)».