Левушка придет сегодня поздно: в какой-то фирме в громадный аквариум со скатами очередной умник долил воды из-под крана. И Левушка отправился спасать несчастных рыб. Или скаты – это не рыбы? Кто их разберет. В аквариуме, который стоял в Левушкиной комнате, вообще жили пираньи – миленькие спокойные рыбки с чешуей, будто усыпанной блестками. Ба относилась к ним с симпатией до тех пор, пока не посмотрела передачу про их сородичей, живущих на вольных хлебах где-то в Амазонке, и с тех пор обходила аквариум стороной, даже пыль не вытирала – обойдутся, людоеды! Куда больше ей нравилась печальная, похожая на сундучок рыбка со смешным названием «рогатый кузовок», обитавшая в аквариуме по соседству. Впрочем, о вкусах не спорят, к тому же на проклятых пираний отчего-то был большой спрос, и Левушка время от времени продавал своих питомцев богатым людям, желающим таким замысловатым образом украсить интерьер офиса или квартиры. Но поскольку ухаживать за дорогостоящим и капризным приобретением никто не умел, новые владельцы обращались за помощью в фирму «Аква-дом», где Левушка работал уже четыре года. Внук еще в девятом классе понимал в рыбах больше, чем какой-нибудь выпускник биофака, с гордостью и умилением подумала Ба. Мало того, что учится на повышенную стипендию – это в медицинском! – так еще и деньги зарабатывает, ни у нее, ни у матери не просит.
Увлечение рыбами у него от отца. Как все-таки странно иногда проявляется наследственность! Левушкин отец, Марк Иосифович, тоже очень любил рыб, правда, в отличие от сына, совершенно бескорыстно. Он ловил на удочку маленьких, ни на что не годных рыбешек в пригородных прудах, этих несчастных не ели даже соседские кошки. Левушкина мама, жена Марка, эту мелочь тоже в руки не брала и увлечение мужа не поощряла. Поэтому Марк (Ба, несмотря на то что приходилась ему кем-то вроде тещи, своего «вроде бы зятя» любила и звала Мариком) эту рыбу связками сушил на балконе, а потом использовал как наживку для ловли раков. И Ба, и Левушка ужасно любили эти совместные летние поездки за раками. С утра Марик ставил сети, о которых они благополучно забывали до вечера, и они сидели на берегу, выдумывали всякие игры, собирали цветы или ягоды – смотря по сезону, ели бутерброды, пили парное молоко, купленное у местных старушек, орали песни. И никто на них не ворчал, не требовал, чтобы они «занялись делом» и «не валяли дурака». Под вечер они доставали сети, радостно рассматривали добычу, радуясь особо крупным и сердитым экземплярам, а потом выпускали всех пленников на волю и на электричке ехали домой, усталые и довольные прожитым длинным летним днем. Брать раков домой было как-то не с руки, не варить же их живыми и уж тем более не ждать, пока они умрут. В общем, «рыбалкой» были неизменно довольны не только Левушка, Ба и Марик, но и раки.
Придя в отличное настроение, Ба посмотрела на часы – вот-вот придет Герман Иванович, который никогда не опаздывал. Старшее поколение, что ни говори, к порядку приучено. Вот и она сама ни разу в жизни не опоздала на работу. И не взяла ни одного больничного. «Если врач болеет гриппом – это неинтеллигентно», – любил говорить заведующий их поликлиникой Семен Михайлович Шац, коренной москвич и врач в четвертом поколении. Она всегда с ним соглашалась, потому что уважала безгранично за профессионализм и преданность делу, кроме того, завполиклиникой был фронтовик, как и она сама. Эта абсолютная преданность делу в конце концов сыграла с ними обоими злую шутку. Когда Шацу исполнилось семьдесят пять, прямо в день юбилея к нему приехали из горздрава, вручили грамоту и сервиз, поблагодарили за «многолетний самоотверженный труд» и… представили коллективу нового заведующего. Семен Михайлович отправился домой и вечером умер от обширного инфаркта, так и не распаковав подарки и не поставив цветы в вазы. Через неделю новый заведующий отправил «на давно и честно заслуженный отдых» и участкового терапевта Воронову.