Входная дверь затряслась от сильного стука. Глухой пружинистый звук разносился по всему объему пустой школы, приобретая устрашающие оттенки.
Скоков инстинктивно шагнул вглубь темноты.
– Стой там и не высовывайся. А еще лучше – спустись пока в подвал.
– Ага, а вдруг там крысы? Сами туда спускайтесь.
Стук повторился. Кажется, он стал сильнее и злее.
– Открывай, полиция! – услышали они голос, не предвещавший ничего хорошего.
– Ладно, – прошептал Скоков, – я лучше спущусь.
Ларин вышел из технического помещения и побежал по коридору.
Ключ лязгнул в замке, дверь открылась, в лицо ему тут же ударил ослепительный свет фонаря, отчего Ларин зажмурился, инстинктивно вскинув руку.
– Руки, – скомандовал невидимый голос. – Не дергайся. Ты кто?
– Сторож, – сказал Ларин.
– Сторож? Документы есть?
Ларин кивнул.
– Давай, че стоишь?
Ларин опустил руку во внутренний карман пиджака, достал оттуда паспорт, протянул его прямо перед собой.
– Один тут?
– Да.
Ларин подумал, что Скокову вполне может прийти мысль подойти сейчас сзади, чтобы высказать умную мысль.
– Сигналка сработала, в курсе?
– Да, у нас объявление было утром, ожидаются перебои с электричеством.
– Понятно.
Полицейский вернул ему паспорт, перевел луч фонаря чуть вбок, вглубь темного фойе. Позади первого сотрудника Ларин увидел второго, с автоматом и собакой, овчарка внимательно смотрела на Ларина, будто что-то подозревала.
– Ну-ка отойди, – полицейский слегка отстранил его дубинкой, а сам прошел внутрь, водя фонарем по стенам школы. Ларин отступил и встал возле двери.
«Сиди тихо, Скоков, – умолял он мысленно. – И выруби телефон с надоедливой мелодией. Сиди тихо, как мышь в морге!»
Собака, протрусив внутрь, пошевелила черным матовым носом, остановилась посреди высокого холла, огляделась. Пару раз она с шумом втянула ноздрями школьный воздух, повернула голову в ту сторону, где сидел за углом Скоков.
И потом она… один раз гавкнула.
«Капец, – подумал Ларин. – Приплыли».
Он прекрасно знал возможности хорошо натасканной овчарки: при желании она могла найти одну купюру в сотню баксов по запаху другой даже через неделю после того, как их спрятали. По крайней мере, так делала Гресси, Виктор Бойко постоянно давился со смеху, рассказывая, и потом на деле показывая, как это происходит.
– Что там? – спросил полицейский, направив дубинку в сторону подвала.
– Ничего. Кабинеты.
– А может что-то есть? Гапон, посмотри за ним, я схожу, проверю.
– Стой смирно, не дергайся, – скомандовал сзади сотрудник, которого назвали Гапоном.
– Гром, пойдем посмотрим, – позвал собаку первый.
У Скокова похолодело внутри. Ничего страшного они пока не сделали, но полиции только дай повод.
Полицейский шел по длинному темному коридору, освещая пространство вокруг себя широким лучом. Он подходил к каждой двери и дергал за ручку. Одну за одной. Гром мягко ступал рядом, посматривая на человека. Они никуда не спешили. Куда им спешить?
– Что, попался? – сказал полицейский сзади. – Очко жим-жим? Скажи сразу, что скрываешь, все равно найдем. Чистосердечное признание облегчает понимание. – Он заржал. Его дребезжащий смех – наглый, самоуверенный, разнесся по закоулкам школы.
Ларин молчал. Какое глупое начало, – подумал он. – Если Скокова найдут, его, конечно, изобьют, а Ларину придется отказаться от работы по ночам. И вообще, от работы в школе, – понятно, его ждет неминуемое увольнение. Приводить посторонних лиц во время дежурства категорически запрещалось, это считалось еще худшим прегрешением, чем пьянство.
– Никого там нет, – сказал Ларин. – Зря теряете время.
Полицейский хмыкнул.
– Это мы сами решим, зря или не зря, понятно те…
Оглушительный лай не дал ему договорить. Темнота в той стороне, куда направились полицейский с собакой, зашевелилась, фонарь погас, потом загорелся снова, его луч дернулся и задвигался, выискивая цель. Собака бежала прямо на них, при этом она лаяла так громко, что сводчатый потолок, казалось, содрогался от этого лязгающего звука, эхо, усиленное в сто раз, било по ушам наотмашь. Черная тень скользила вдоль коридора, – едва заметная, с сумасшедшей скоростью она неслась прямо к центральному холлу.
Позади бежал первый полицейский, он орал что-то хриплым голосом, но разобрать его тираду не представлялось возможным. Выскочив в холл, мелкая проворная тень заложила крутой вираж и, увидев открытую дверь, рванулась наружу.
– Стоять! Стоять, Гром! – орал полицейский, добавляя к этому слова, которые пес, вероятно, знал так же хорошо, как и служебные команды. Потому что возле двери он резко остановился.