— Вот именно. — Отмахнулся рукой Михаил Давидович. — Рутина втягивает и человек перестает стремиться к большему, а со временем приходит к выводу, что он просто на это самое — большее — не способен. Кстати, я бы мог вам предложить намного более престижное место, чем то, которое сейчас занимаете. Как вы смотрите на должность одного из учредителей вновь образуемой партии. В ней как раз требуются новые, не примелькавшиеся на экране, лица. Нынешний политический бомонд опротивел избирателю до такой степени, что вызывает только блевотный рефлекс. Кстати какие у вас политические взгляды?
— Ну, у меня сложные взгляды. — Рассмеялся Андрей. — Я бы назвал их — левоцентристский нигилизм.
— Это как? — удивился Михаил Давидович.
— Нынешним левым я просто не верю, ну а правые вызывают у меня жгучее желание немедленно повесить их на ближайшем фонарном столбе.
— Ну вы не одиноки в таких чувствах. — В свою очередь рассмеялся Михаил Давидович. — Могу успокоить вас тем, что новый блок будет как раз левоцентристский. Наши правые ничего кроме вашего приговора не заслуживают и обязательно до него допрыгаются, идиоты. С решением я вас, конечно, торопить не буду. Но и особо затягивать не советую.
Хозяин опять нажал кнопку. На этот раз вошел Михаил.
— Миша, доставь нашего гостя домой. — Сказал Михаил Давидович. — До свиданья, Андрей Николаевич, мы с вами еще непременно вернемся к этому вопросу.
— Так что ж ты решил? — Спросил Борис повторно.
— Ты знаешь Боря, — Андрей остановился, старательно подбирая слова, — у меня нет никакого желания лезть в это дерьмо.
— Мне, кажется, что ты сделал правильный выбор. — Борька налил еще по одной, взболтнул бутылку, посмотрел на Андрея и убрал еe со стола, на удивленный взгляд того, добавил. — Хватит на сегодня, тебе возможно еще летать придется.
Борис покачал стакан, медленно выцедил его и занюхал рукавом, как заправский алкаш.
— Видишь ли Андрюха. Я не очень хорошо знаю этого Брикмана. И тем более не представляю, что он на самом деле задумал. Но я тоже не думаю, что тебе стоит лезть в это дерьмо.
Загудел пароходный гудок, это сработал мобильник. Борька был большим любителем оригинальных звонков, и менял их еженедельно. Борис коротко переговорил, отбился.
— На сегодня ты свободен. Звонил Давыдыч. Он сегодня приехать не сможет. Но если есть желание, можешь слетать сам. Мужики все приготовили.
Андрей кивнул, засунул книгу за пазуху и направился к выходу.
5 мая 1940 года Москва
Белесый туман, неизвестно откуда появившийся вокруг самолета, был очень странным. Он не был похож на водянистую муть обычных облаков, да и не было облаков, когда Андрей взлетал. Видимость была, как говорят летчики, "миллион на миллион". А тут вдруг мгновенное головокружение и белая стена, возникающая чуть дальше крыла самолета. Полное ощущение неподвижности, хотя пропеллер старательно молотит воздух, вытягивая Як вперед. Вот только непонятно действительно ли это так — ибо отказали вдруг все приборы. Молчала и рация на всех доступных диапазонах. И даже наручные часы, старая, добрая еще советских времен "Ракета" замерла всеми своими стрелками на месте. Исчезло ощущение времени. Сколько он так висит? Пять минут? А может пять часов? Хотя это вряд ли, у него горючки всего на час было.
Андрей старательно оглядывал туман, выискивая хоть какой-нибудь просвет. Была мысль рвануть вниз к земле, но альтиметр остановил свою стрелку на полусотне метров. И неясно было — действительно ли это так, или просто ноль неправильно отградуирован. Наконец левее туман отодвинулся чуть дальше и Андрей повернул туда. Еще несколько минут, а может и секунд, и в сплошной белой стене возникло яркое пятно ослепительно голубого неба.
Як стремительно вывалился из странного облака. Мгновенно ожили приборы, дернулась секундная стрелка на часах, и даже рация начала что-то хрипеть. Но Андрея больше всего интересовала стрелка расхода топлива, которая неумолимо стремилась к нулю. Нужно было садиться куда-нибудь и как можно быстрее. Вот только пейзаж под крылом был абсолютно незнаком. И куда-то исчез радиомаяк аэроклуба. Исчезло и облако, из которого он только что вывернулся. Вот оно было позади хвоста, а вот где-то в необозримой дали засверкала водная гладь какого-то озера.
Андрей угадывал причудливые извивы двух речушек, где-то восточнее впадавших в Москву. Но куда делась широкая лента пересекавшего их шоссе? На месте были и холмы пролегавшие водоразделом между этими речками. Но где находившийся на них дачный поселок? И что за лес протянулся далее? Если ему не изменяет память никаких лесов в этих местах нет годов с шестидесятых. Но нужное направление угадать можно и Андрей развернул машину в сторону аэроклуба.