— Привет, мам, — начинаю разговор.
— Привет, дочь, мы тут с папой решили освободиться пораньше, отметить новый контракт вредной едой и посидеть в кругу своих любимых детей. Ты скоро придёшь-то?
— А-а, я... да, скоро мам, скоро. — запнувшись, лепечу я.
— Ну мы ждём тебя, Маюш, — ласково отвечает мама и я отключаюсь.
Теперь я не витала в облаках, а с кислой миной быстро шагала по проспекту. Через какое-то время запищал домофон, пока я заходила в подъезд. Поднимаюсь на лифте до седьмого, выхожу и вставляю ключ в замочную скважину, слыша смех своих родных. Захожу, разуваюсь, вешаю куртку и прохожу на кухню.
— Ну наконец-то! — воскликнул папа, осматривая меня с красными щеками и взъерошенными волосами.
— Как получилось, — пожав плечами, молвлю я и иду мыть руки.
В тот вечер было уютно. Мы много смеялись, уплетая пиццу и планируя поехать отдыхать летом. Легла поздно, забыв и о родительской даче, на которую мы должны были поехать на выходных, и о том, как тяжело мне вставать по утрам.
Пару дней назад, отсидев первую половину дня в универе, я пошла домой и уже была готова завалиться спать, пока родители не «обрадовали» своей новостью о поездке на дачу. Даже Андрей, хрюкнув от неожиданности, притих. Дачу мы не любили. Кроме тёти Люды, нашей соседки, собеседников весной там рядом не было. Да даже летом лицезреть на ряды грядок и стоящих пятой точкой кверху бабушек не очень хочется. Ещё хуже, если это ты стоишь в такой позе, делая что-то по участку. Единственное хорошее там место - речка. С братом мы там проводим большую часть дня. Моё единственное спасение на даче – Ирка и Петя, изредка приезжающие в гости. Ну и споры с Андреем. Это как искусство. Стоит изловчиться и ты уже в выигрыше. Не без потерь, но всё же. Мы можем днями и ночами ругаться из-за того, какой канал будет идти по телевизору, кто будет гулять с собакой бабушки, которую она привозит к нам на лето или кто готовит завтрак. А с учётом, что на этой самой даче интернет хуже, чем под землей, делать там больше нечего. И даже факт того, что это лишь поездка на одни сутки, не радовал.
— Ой, мам, я тут с пацанами договорился... в общем, не смогу, — почесав голову, выдаёт мой братец-недоумок сегодня утром.
— Ничего, как договорился, так и откажешься. Нет ничего важнее семьи! — поговаривает мама, складывая вещи с гладильной доски, пока папа собирает продукты с холодильника. Я устала лишь от мысли сборов.
На самом деле, мои родители - лучшие. В меру строгие и в меру добрые. И их отношения это пример для меня. Утром каждого праздника маму ждёт букет цветов и подарок. И даже спустя года, я чувствую между ними любовь. Папа, человек абсолютно не романтичный, каждый год ради мамы на её день рождения становится прямо-таки мальчиком на побегушках. Нас с Андреем воспитывали в любви и заботе. И за это мы благодарны им.
— Вот-вот, Андрей! Я уже вещи собрала почти, — показав язык, насмехаюсь я.
— Почти собрала – это просто положила сумку на кровать? — язвит брат.
— Дети мои, не ругайтесь. — оторвавшись от работы, папа поочередно целует нас в лбы и уходит в другую комнату.
Через четыре часа после сборов, похода в магазин и дороги до дачи мы были тут. Деревянный двухэтажный дом, немногочисленные грядки и баня в левом углу участка, а во дворе беседка, мангал и наш старый домик на дереве. Нам было по пять и шесть, когда отец, словно плотник, соорудил этот домик. Голубого цвета, с белыми шторками на окнах и столиком посередине. Мы находились там круглосуточно, бегая туда-сюда по деревянной лестнице, которая сейчас выглядела очень хлипкой. Зайдя в дом, я ощутила себя как в морозилке. В нём было холоднее, чем на улице. Стуча зубами, я безмолвно негодовала и надеялась на спасение из этой дыры.
— Очень весело, не правда ли? — кривя душой, спрашиваю я Андрея.
— Ага, прям от души смеюсь, — отвечает в той же манере брат.
— Валенки эти дурацкие нифига не помогают. — возмущаюсь, сидя в гостиной с красным носом.
— Ну-ну, принцесса на горошине. — язвит брат.
— А сам-то чем лучше, привереда? — Андрей сидел рядом со мной, скрестив руки на груди и застегнув куртку. Да уж, этот апрель не был тёплым.