Под непосредственным впечатлением от папских анафем, в середине — 2-й половине 1329 г. Сузо пишет посмертную апологию Майстера Экхарта, «Книжицу Истины» (Daz buechli der warheit). Эта книга одновременно является суммой экхартовского богословия, благодаря которой оно стало известно следующим поколениям немецких мистиков и теологов, и автобиографией, ибо прослеживает историю становления личности, сам процесс воздействия экхартовских идей на находящегося в глубочайшем кризисе молодого монаха. Если раньше констанцкий доминиканец предавался суровым аскетическим упражнениям, выработанным сторонниками древней традиции антропологического дуализма, разделявшей человека на враждебные друг с другом дух (душу) и тело, и был самобичующимся, то под влиянием Экхарта, реабилитировавшего плоть (ведь, согласно ему, и она просвещается в акте «unio mystica»), Г. Сузо резко изменил свои ориентиры и стал следовать нормам нового, нетрадиционного благочестия... Апологией же «Книжица Истины» является в силу того, что содержит в себе тонкую, на первый взгляд едва заметную доводку экхартовского учения до стандартов церковной доктрины в ее фомистском изводе (Gröber С. Der Mystiker Heinrich Seuse. Freiburg in Br., 1941). Такая доводка состояла в форсированном и методичном переосмыслении наследия Экхарта в формальном (formaliter) ключе (см. статью в наст. издании). В этом смысле Г. Сузо продолжил и довел до конца то дело, которое его учителю поручил доминиканский орден, направив его в Страсбург куратором бегинажей и женских монастырей. Внеся в экхартовскую теорию символа термины «различение» и «разделение» (немного спустя, в 1342 г., их введет в церковный обиход византийский исихаст Гр. Палама, написав знаменитый диалог «Феофан»), Сузо, как указывает Б. Мойзиш, нивелировал наиболее смелые и дерзновенные порывы экхартовской мысли, в том числе связанные с одноименной символизацией, техникой интеллекции, динамикой познающего интеллекта, несущие в себе огромный методологический потенциал (О том, что экхартовская диалектика тождества-различия Бога и человека не была востребована ни Сузо, ни Таулером, пишет также чикагский исследователь Б. Мак-Гинн: McGinn В. The Problem of Mystical Union in Eckhart, Seuse and Tauler // Meister Eckhart in Erfurt. Miscellanea mediaevalia 32. Berlin; New York, 2005. S. 538-553. См. также статью в наст. издании). Все эти и прочие особенности «Книжицы Истины», издаваемой нами в соответствии с рукописью Cod. 2929/А Национальной и университетской библиотеки Страсбурга, делают ее, как в свое время утверждал Г. Денифль, «труднейшим» произведением немецкой средневековой мистики (Denifle Н. Einleitung / Die deutschen Schriften des Sei. Heinrich Seuse aus dem Predigerorden. В. 1. München, 1876. S. XXV).
В 1330 г. Г. Сузо был вызван в Маастрихт, на генеральный капитул доминиканского ордена. «В трепете сердца, — вспоминает он в автобиографии «Vita», — он предстал перед судом, и ему были предъявлены многие обвинения, а среди них вот какое. Говорили, что он сочиняет книги, в коих содержится ложное учение, его же еретическими нечистотами загрязнена вся страна. Суровой речью ему нанесли много обид, угрожая навлечь на него тяжкие беды, хотя Бог и мир знали, что он в том невиновен» (Heinrich Seuse. Deutsche Schriften // Hrsg. von К. Bihlmeyer. S. 68, 19-25). Ни в Маастрихте, ни в 1336 г. в Брюгге вина Констанцкого мистика доказана не была, — не в последнюю очередь благодаря той герменевтической методике, которой он придерживался, толкуя сочинения Экхарта. Тем не менее он снимается с должности лектора конвента, на которую был избран по возвращении в «Островной монастырь» из Кёльна в 1327 г. Впрочем, позже он будет избран в приоры и останется им до 1334 г. С этого времени начинаются его поездки по окрестностям верхнего Рейна (прежде всего по Эльзасу), во время которых он проповедует в монастырях и приходских церквях.