Поэтому Бог с готовностью претерпевает ущерб от греха и терпел его часто и весьма часто попускал произойти ему чрез людей, которых Он присмотрел, дабы их по Своей воле возвести к великим деяниям. Взгляни-ка! Кто нашему Господу был когда-либо милей и любезней апостолов? А ведь никому из них не довелось сохраниться от того, чтобы не впасть в смертный грех; все они были смертными грешниками. Равным образом в Ветхом и в Новом Завете Он часто определял это тем, кто в дальнейшем становился Ему весьма и весьма мил. И ныне редко услышишь, что люди восходят к великому без того, чтобы прежде как-то не оступиться. Вот так и ведет наш Господь, да познаем мы Его великое милосердие, и так Он нас желает привлечь к глубокому и истинному смирению и благоговению. Ведь когда возобновится раскаяние, тогда весьма и весьма преумножится и возобновится любовь.
13. О двояком раскаянии
Существует раскаяние двоякого рода: одно — временное, или чувственное, другое — Божественное и сверхъестественное. Временное всегда простирается долу во все большую скорбь, повергая человека в такую печаль, словно теперь он должен расстаться с надеждой; раскаяние же при этом застывает в унынии и не движется дальше. Из этого ничего не выходит.
Божественное раскаяние совершенно другое. Лишь только человек ощутит недовольство, так в тот же час обращается к Богу и навечно в неколебимой решимости отрекается от всех прегрешений. И так подымается он до великого доверия к Богу и стяжает великую уверенность. А отсюда проистекает духовная радость, возносящая душу из скорби и плача и накрепко привязывающая ее к Богу. Потому что чем более немощным сознает себя человек и чем больше он провинился, тем большее у него основание прилепиться в безраздельной любви к Богу, в Нем же нет ни греха, ни порока. Поэтому, если ты захочешь взойти в глубоком благоговении к Богу, высшая ступень, на какую можно подняться, заключается вот в чем: быть без греха благодаря Божественному раскаянию.
Чем сильней себя в грехе укоряешь, тем с большей охотой Бог прегрешение прощает, посещает душу и грех истребляет, если ты стараешься избавиться от того, что тебе крайне противно. И чем больше и чем тяжелее грехи, тем скорей и несоизмеримо охотней прощает их Бог, ибо они противны Ему. Лишь только Божественное раскаяние возвысится к Богу, все грехи тотчас в бездне Божьей исчезнут — быстрей, чем я мог бы глазом моргнуть, и они уничтожатся полно, будто бы никогда не случались, ибо раскаяние сие совершенно.
14. Об истинном уповании и о надежде
Истинную и совершенную любовь надлежит распознавать по тому, имеет ли человек большую надежду и упование на Бога, ибо кроме доверия, нет ничего, по чему можно было бы понять лучше, обладает ли кто полной любовью. Ведь если кто-то любит кого-то беззаветно и преданно, то это порождает доверие. В чем бы ни отважился человек положиться на Бога, то в Нем он подлинно обретет, и в тысячу раз больше. И как человек никогда не сможет слишком возлюбить Бога, так никогда он не сможет Ему слишком довериться. Какое бы деяние ни совершил человек, это не так важно, как твердая надежда на Бога. Со всеми теми, кто приобрел великое на Него упование, Он ни разу не преминул совершить великие вещи. В таких людях Он сделал вполне очевидным, что это доверие проистекает из любви, ибо любовь имеет не только доверие, но также обладает истинным знанием и свободной от сомнения уверенностью.
15. О двоякой уверенности в жизни вечной
В этой жизни есть двоякое знание о жизни вечной. Одно — это то, что Сам Бог сообщает о ней человеку или возвещает ему через ангела либо открывает посредством особого озарения. Подобное случается редко и лишь с немногими людьми.
Другое знание, — оно несравненно полезней и лучше, — часто выпадает на долю всем совершенным любящим людям. Это когда человек в силу любви и тесного общения, какое он имеет со своим Богом, так глубоко Ему доверяет и так предан Ему, что не в состоянии сомневаться. А столь предан он становится из-за того, что любит Бога во всех без различья творениях. И прекословь ему все творения, отрекись от него под присягой, да откажись Сам Бог от него, — он бы не усомнился, ибо любовь сомневаться не может; сия ожидает лишь блага. И нет необходимости в том, чтобы что-то говорить любящим и любимым, ведь когда Бог видит, что тот — Ему друг, Он в сей же миг осознает все, что для того добро и относится к его благу. Ибо как бы глубоко ты Его ни любил, будь в том уверен, что ты Ему милей и безмерно дороже, и Он несоизмеримо больше тебе доверяет. Ведь Он есть сама верность, и Ему должны быть верны, верны же все те, кто Его любит.