— Не понимаю всё-таки, зачем вам этот союз, когда принц Дван не может даже претендовать на престол своего отца. Если конечно он не пообещал вам вырезать всех претендентов в очереди перед собой.
— Было бы не дурно, – иронично хмыкнула женщина. – Всё-таки престол – есть престол, даже если принадлежит дикарям. Но в моём случае, господин советник, всё гораздо прозаичнее. Я хочу отдать дочь за Двана, потому что она влюблена в него.
Выдав это заявление, Альмира приняла руку лакея и скрылась в глубине кареты, захлопнув за собой дверцу. Но вскоре занавеска с её стороны одёрнулась, и женщина снова показалась в окне.
— Если уж вы принялись подозревать всех в интригах, вам стоило бы поразмыслить и над тем, что скрывает ваш главный союзник. – Сказала она.
— О чём это вы?
— У меня всё не выходят из головы, – речь Альмиры с лёгким акцентом звучала по южному приятно и протяжно, – зачем Дамиану Девалю понадобилось столько лет держать приёмную дочь в заточении? Почему было не воспитать её при дворе, как настоящую принцессу? Девочку могли бы явить свету, как новую реликвию, укрепив её статус, осыпать всеми благами, чтобы у неё и мысли не было смотреть за стену. А вместо этого спрятали, с глаз и довели до побега. Не думала, что Дамиан Деваль может быть так глуп. Даже обидно…
— Она неблагородных кровей. – Бейль нашел самое простое объяснение.
— Кровь реликвии более ценна, чем порода. Не находите?
Озадачив вельнирского советника, Альмира сделала сигнал своему лакею, тот передал его дальше кучеру и королевские экипажи тронулись с места.
Женщина отпрянула от окна и прислонилась к мягкой спинке сидения, не удостоив взглядом сидевшего напротив сына.
— «Она влюблена в него», – высокопарно процитировал Джезим её слова. – Как пошло это прозвучало, матушка. Весь Юмерон знает, что тебе не знакомо это чувство, ведь ты продаёшь своих детей только по выгодной цене.
— Не всё ли ровно? Мысли этого советника теперь долго будут заняты другой задачей. – Устало произнесла королева, всем своим видом давая понять, что у неё нет желания вести беседы. А усмешка принца означала, обратное.
— Как можно было умудриться потерять реликвию?
— Пусть Аир и Артгар грызутся за неё сколько угодно, лишь бы наши дела шли хорошо.
— Гори всё огнём, но выгодной сделки ты не упустишь, матушка?
— Ни за что не поверю, что тебя самого хоть сколько-то заботит судьба этого мира, – безучастно заметила женщина.
— Ты права. Скука смертная.
Принц кинул наполненный безразличием взгляд за окно, скользя им по идеально ровной зелёной полосе кустарника, что растянулся по обеим обочинам дороги, пока не наткнулся глазами на группу из четырёх прислужниц императрицы. Девушки несли во дворец охапки поздних пионов, чтобы украсить ими спальню королевы Эвет по указу Ноэлии.
В медовых глазах Джезима вдруг загорелся интерес.
— Я тут подумал, что был бы не прочь задержаться в Сансельере ещё на какое-то время.
— Как знаешь, – с неизменным безразличием ответила его мать.
— Советую тебе набраться сил перед долгой борьбой за власть, – это были первые слова господина Деваля, что он сказал племяннику через день после Совета.
Кай уже ощутил, как власть может пошатнуться, но пока она всё ещё была при нём, несмотря на слухи об утерянной силе, что разлетелись по дворцу, как мухи. Теперь его задачей было не растерять её окончательно, пока идет гонка за реликвию. Болезненно перенеся новые переживания за судьбу Майи – как случалось всякий раз после новых вестей о ней – он задумался над прочими не менее важными проблемами. Сейчас Аир потерял своё главное оружие, но армия его всё ещё была самой многочисленной во всём Юмероне, не говоря уже о том, как могла возрасти её численность при поддержке союзников, которую те обязаны были оказать императору в сложившейся ситуации. Цифры, что получались при подсчетах, успокаивали его, как и мысли, что дикари не способны воспользоваться силой реликвии и обернуть её против Империи, пока та запечатана. Не последним пунктом его размышлений была Гелея. С северянами у Аира никогда не было проблем, но на Совете Каю отчетливо показалось, что теми овладело некое протестное настроение. Нельзя было позволить, чтобы эти ручные мару воодушевились артгарскими подвигами и задумали повернуться к Аиру спиной. Стоило бы повнимательнее приглядеть за их лидерами и напомнить Гелее, от кого она зависит.
Кай быстро научился применять хладнокровие и не выказывать на людях своих чувств. Он должен был мыслить ясно. Но некоторые ситуации всё ещё вызывали в нём сильный, нескрываемый дискомфорт… Юноша поднял глаза и взглянул на собравшееся перед собой семейство Демаре: короля Самиля, королеву Эвет и Ноэлию, – все они сидели напротив него.