— Каин унаследовал от отца намного больше, чем я думала…
Каждая ночь становилось для Кая настоящей пыткой. Императорская работа прекращалась, уступая место мыслям и чувствам, от которых он так хотел избавиться. Ему не давало покоя, что он не смог склонить короля Самиля на свою сторону, и дело было вовсе не в аргументах, которые он приводил – в последний разговор с мужчиной он заметил, что тот буквально наслаждался своим отказом содействовать Империи. Наверняка это впервые, когда король посмел сказать «нет» императору.
«Майя…» – В такие бессонные часы Кай рано или поздно, приходил мыслями к ней. Его чувства никак не могли застыть в одном определённом состоянии – Кай метался в бесконечной агонии беспокойства и страха, испепеляющих в нём последнюю привязанность к девушке, – так он думал. Но не проходило дня, чтобы он не желал прикоснуться к ней, увидеть, услышать, за что ненавидел то себя, то Майю.
Кай вздрогнул. Он задремал, но Ноэлия разбудила его, привалившись во сне носом к его плечу. Почему он должен лежать с ней в постели? Чтобы тётя не подняла куриный переполох? О какой власти могла идти речь, если он был бессилен даже покинуть постель безразличной сердцу девушки?
Кай сбежал из императорских покоев и бесцельно блуждал по сумрачному особняку, наслаждаясь тишиной, не нарушаемой сонным бормотанием Ноэлии. Он мог бы гулять так до самого утра, но внезапно налетел на кого-то, заворачивая за угол очередного коридора.
— Это уже не смешно, Ваше величество! – проговорила Ёува, выронив из-за столкновения корзинку с рукоделием, из которой во все стороны разлетелись катушки с нитками и кружевами.
Девушка кинулась собирать мотки, Кай поторопился помочь ей.
— Вы не обязаны, это все моя неосторожность.
— Мне не сложно.
Ползая в потёмках по полу коридора, Кай ненароком подумал – знай, чем он занимается, тётя Эвет пришла бы в ужас. Осталось несколько катушек – четыре, три, две – последней Кай и Ёува коснулись одновременно. Они тут же отдёрнули руки, а затем еще несколько секунд не решались подобрать её, пока Кай не решился сделать первый шаг и подать нитки смущенной девушке.
— Вы вообще спите? – спросила она, сложив всё в обратно корзину.
— А ты?
Они посмотрели друг на друга. Тут губы Ёувы дрогнули, выпустив звенящий смех, которому невозможно было противостоять – он сразу утянул за собой Кая.
— Простите, Ваше Величество, – хохотала девушка, – не могу… не могу остановиться… как вспомню «Впечатления»…
— Право, я сам еле сдержался, глядя, как тщетно ты пыталась не выдать себя при них!
— У них были такие лица… – Ёува вытерла слезу выступившую от смеха. – Вы что, действительно любите десерты с перцем?
— Нет, я предпочел бы умереть, чем еще раз отведать таких впечатлений.
— Зачем же вы тогда его съели?
Смех Кая угас, но оставил на губах тёплую улыбку. Юноша потёр подбородок – оказывается, он так давно не улыбался, что чуть не позабыл, как это делается.
— Дядя Бениан любил их, – сказал он, – это была маленькая дань ему. Каждый раз, как я приезжал во дворец, он пытался угостить меня, а я упирался. Так ни разу и не попробовал.
Ёува понимающе покивала головой.
— А вы знали, что нынешней рецепт десерта отличается от изначального?
— Да, – кивнул Кай, – атаимский перец запретили для ввоза в Аир с началом Священной войны.
Он поправил волосы рукой - без тяжести короны они становились непослушными. Этот мимолётный жест понравился Ёуве настолько, что ей захотелось коснуться его золотистых прядей. Но она не посмела.
— Что ты делаешь здесь так поздно?
— Ваш плащ – я высушила его, а заодно подшила новое платье для Её Величества. Она хотела добавить на рукава немного кружев.
— Почему ты занимаешься этим? Это же работа для слуг.
— Боюсь, что если буду выполнять лишь свою работу, то покроюсь пылью, – Ёува лукаво стрельнула глазами в его сторону: – Думаю, по той же причине вы сами одеваетесь по утрам.
Кая раскусили. Он не должен был выполнять и половины работы, что проделывал во дворце, но это позволяло ему избегать некоторых прямых обязанностей императора, например, проводить больше времени с женой. Всё, что ему полагалось по статусу – блистать на троне, поражая всех вокруг своей божественной аурой, но жизнь в качестве выставочного экспоната его не устраивала.