Сердце принца билось так же быстро, как приходящие вопросы и ответы. Он снова решил пробежаться по письму и заострил внимание на нарисованном светлячке.
— Ну конечно! – воскликнул Кай про себя. – Майя неспроста нарисовала его! Наверняка этим она хотела сказать, что её заставили написать это письмо! Всё это не иначе, как с подачи господина Деваля!
Луан всё это время терпеливо ожидал, пока юноша примет удар судьбы, но тот и не думал принимать поражение.
— Где этот место?! Где монастырь, в который она уехала?
— Я же сказал – не знаю.
— Вы лжете! – Голос принца стал ледяным и требовательным, но это не пугало наставника.
— Расспросите подробнее господина Деваля, – спокойно предложил Луан. Накинув пиджак, он вышел из комнаты, не забыв прихватить с собой саквояж и книгу. Он был уверен, что принц не сбежит даже вопреки своим заверениям.
Оставшись один, Кай опустился в одно из кресел и безучастно уставился перед собой на прожилки зелёного мраморного пола – такие же хаотичные, как и его мысли.
Орден Милостивой Иллеи
Новая комната Майи была неуютной. В ней почти не было мебели, только узкая кровать, тумба и полка для личных вещей. Стены и пол были холодными, но хотя бы чистыми.
Сама Майя сидела на краю постели и наблюдала, как за решётчатым окном, собираются дождевые тучи. Когда господин Деваль сказал, что пересмотрел условия её заточения в особняке, на мгновение девушка подумала, что опекун всё же решил отпустить её во дворец, но в итоге она оказалась здесь, в монастыре. Опекун постарался заверить её, что это временная мера – лишь до тех пор, пока он не разберётся с делами во дворце и не вернётся в особняк. Но Майя была уверена, что ссылка окажется куда более продолжительной. Она же прекрасно понимала, из-за чего её так внезапно отправили сюда: Кай не станет спокойно сидеть во дворце, пока она находится рядом. А принимая во внимание тот неловкий момент с несостоявшимся… поцелуем – Майя даже в мыслях не могла произнести это слово без смущения – идея господина Деваля не казалась такой уж бессмысленной.
О юноше она переживала сильнее, чем о себе. Майя всё думала – не слишком ли резко она оборвала с ним связь? В письме она изложила истинные чувства: про искреннюю любовь к нему, надежды на его счастье, невыносимое одиночество, которое окружило бы её, останься она одна в особняке, – всё это было правдой, кроме той детали, что господин Деваль «предложил» ей поехать в монастырь. Опекун просто поставил её перед фактом – наверное, по-другому было нельзя. Она действительно больше не имела права вмешивать себя в судьбу юноши. К тому же она не могла испытывать тех чувств, что Кай так отчаянно пытался от неё добиться. Нет, он бы не оставил её так просто, останься она дома…
Услышав, что в комнату кто-то вошёл, Майя обернулась.
В дверях стояла высокая, худая женщина – её темно-фиолетовое платье было пошито из такой плотной ткани, что юбка не укладывалась в мягкие складки, а топорщилась вокруг её фигуры жёстким конусом; позади женщины, покорно опустив глаза, стояли ещё две монахини.
— Меня зовут госпожа Лорэтт – я настоятельница ордена. – Чопорно представилась она. Майя почему-то именно так и представляла себе настоятельницу. – Как тебе твоя комната, Майя?
По безучастному лицу госпожи Лоретт было понятно, что лично её удобства девушки не сильно заботили – вопрос скорее был задан в рамках приличия, но та всё равно благодарно ответила:
— Здесь уютно, спасибо.
Майе показалось, что настоятельница была чем-то встревожена – она беспрестанно вертела в руках футляр, прицепленный к плетёному поясу – возможно из-под очков, как предположила девушка. Также женщина делала длительные, взвешенные паузы между фразами, будто дожидалась, пока каждая из них не достигнет сознания Майи.
Окончив формальности, настоятельница отступила в сторону, давая двум монахиням, пройти внутрь комнаты. Обе девушки были одеты в одинаковые простенькие платья светло-оливкового цвета, а головы их покрывал головной убор, полностью скрывающий волосы.
— Это сёстры Ная и Идель, они приготовили для тебя одежду и тёплую воду для умывания.
Одна монахиня, что была крупнее, подошла к полке и поставила на неё керамический кувшин, пока вторая принялась аккуратно раскладывать на кровати монастырскую форму Майи.
Понаблюдав за действиями девушек, господа Лоретт удовлетворительно поджала губы и обратилась к вновь прибывшей: