Подлетевшая к ней Идель уже была готова продолжить борьбу за золотое украшение, но на счастье Майи на шум прибежала ещё одна монахиня. Она вихрем влетела в комнату, засверкала глазами в круглых очках, и завопила, пытаясь перекричать звуки перепалки:
— Что тут происходит?!
Эта девушка была не на много старше первых двух монахинь, но видимо представляла для них какой-то авторитет, потому что Идель тут же отпустила волосы Майи и принялась быстро поправлять свой головной убор.
— Я всего лишь хотела посмотреть её заколку, а она взбесилась! – невинным голосом оправдалась темноволосая девушка, а сама бросила на новенькую злобный взгляд.
Но старшей монахине было всё равно, что она там бормочет.
— Вон из комнаты!
— Но госпожа Лорэтт распорядилась, чтобы мы помогли новенькой освоиться! – упёрлась Идель.
— Вышли вон! – членораздельно повторила старшая девушка, и на этот раз монахини повиновались.
Как только Ная и Идель скрылись из виду, ошарашенная Майя поднялась с пола, уже готовясь осыпать благодарностями свою спасительницу, но та опередила её.
— А тебе должно быть стыдно! – осуждающе бросила она. – Госпожа Лоретт приняла тебя в свой дом, а вместо благодарности ты в первый же день устроила возню в луже, словно свинья!
— Я не… – от такой несправедливости Майя потеряла дар речи.
— Прибери здесь всё немедленно! И не смей покидать комнату, пока тебе не разрешат!
После этих слов монахиня ушла, громко захлопнув за собой дверь. Майя услышала, как в замочной скважине повернулся ключ, но у неё совсем не осталось духу, хотя бы пытаться воспротивиться своему заточению. Испытывая непреодолимую слабость, она рухнула на пол возле кровати. Это не было началом нового приступа – это было настоящее опустошение всех душевных сил, которое ей принесло пятиминутное общение с монахинями.
— Что за ужасное место?! – всхлипнула Майя. Она больше не могла сдерживать слёзы и те горьким потоком хлынули по её разгоряченным щекам.
Глава 6. Проклятие Амэй
Орден Милостивой Иллеи
Прошло несколько долгих дней с тех пор, как Майя поселилась в монастыре, и всё это время ей чудом удавалось избегать новых стычек с некоторыми его обитательницами. Заколку она решила снять и спрятать в сундуке, чтобы у Наи и Идель не было желания отобрать её. Она так же хотела снять золотое ожерелье, но как ни пыталась, не смогла открыть сложный замок, видимо заело крепление. Но что удивительно – ожерелье совсем никого не волновало.
Временами Майю одолевала сильная тоска. Монастырь был ещё более изолирован от мира, чем особняк – та же клетка, только в глуши. А отсутствие новостей из дома оказалось ещё более угнетающим, чем само заточение – писем она ни от кого не получала, она даже Алие не могла сказать, где находится, а здесь новые друзья не спешили появляться. Даже погода переменилась, став дождливой и промозглой, словно вторя её мрачному настроению.
Территория монастыря была довольно просторной, но монахиням едва ли позволялось далеко отклоняться от дороги, проходившей между главным зданием и часовней, что находилась неподалёку. Каждое утро послушницы исправно посещали её для молитв, и этот день не стал исключением.
Пребывая мыслями далеко за пределами тесного зала, Майя негромко повторяла за всеми заученные тексты. Почувствовав на себе чей-то взгляд, она даже не усомнилась, что он принадлежит Идель – монахиня злобно сверкала глазами и о чём-то недобро перешептывалась со своей приспешницей. От этого по спине Майи побежал холод, из-за чего она запнулась и перестала читать молитву. Госпожа Лоретт, обладающая тонким слухом тут же бросила на неё недовольный взгляд, но прерывать проповедь не стала:
— Да защитит нас Всевышняя Айна! – произнесла она, и весь зал хором повторил за ней.
Майя услышала собственный голос как будто со стороны – сейчас ей как никогда хотелось верить, что великая богиня защитит её.
После службы монахини не спешили возвращаться обратно в монастырь. Вместо этого они, как горох, рассыпались по заросшим травой лужайкам, идущим вдоль дороги, и весело переговаривались между собой. Майя не разделяла их энтузиазма. Выйдя на улицу из часовни, она сразу продрогла; её обувь и низ монастырского платья мгновенно вымокли от сырости некошеной травы. Ей захотелось скорее попасть в свою комнату, чтобы переодеться, хотя скорее это был предлог, чтобы скрыться от посторонних глаз, ведь любопытствующих было не мало. Она часто ловила на себе косые взгляды, и слышала перешёптывания окружающих – весь монастырь уже был наслышан о её недавней перепалке со злобной парочкой.