— Хватит бездельничать! – воскликнула старшая монахиня.
Майя сразу отвлеклась от созерцания колокольни через узкое окно и продолжила мести полы, хотя замечание относилось вовсе не к ней. В холле полным ходом шла уборка и старшая монахиня, приставленная наблюдать за работой, поторапливала всех, чтобы закончить к обеду.
— К приходу госпожи Лоретт, полы должны блестеть! – деловито велела она, и отправилась проверять помещения, где работали другие послушницы.
Майе старалась не привлекать лишнее внимание, но всё равно продолжала ловить на себе косые взгляды. Одна девушка, чьё лицо было полностью усыпано крупными веснушками, вообще почти не сводила неё глаз. Это начинало раздражать.
— Эй! – наконец решилась позвать веснушчатая монахиня. – Я слышала, тебе сильно досталось из-за той парочки?
Майя с осторожностью отнеслась к её вопросу – ей в первый день вполне хватило общения. Но монахиня действительно хотела поговорить
— Не бери в голову. С Идель и Наей вечно так - побесятся и отстанут! – сказала она, тщательно протирая тряпкой канделябр.
— Но на рожон лучше не лезть, – отозвалась ещё одна девушка, что намывала полы в том месте, где Майя уже прошлась метлой. – Несколько недель назад они так довели одну бедняжку, что та хотела удавиться.
Не ощущая никакой агрессии от собеседниц, Майя всё-таки решилась вступить с ними в диалог.
— Почему этим двоим спускают всё с рук? – спросила она.
Монахиня, что мыла полы выпрямилась, пригладила прямую чёлку и тихо ответила:
— Перед госпожой Лоретт они шелковые. А старшая их всё время покрывает, чтобы Идель продолжала таскать ей из деревни шоколад.
— Идель может покидать монастырь? – удивилась Майя.
— Ага, - кивнула собеседница, – она часто ускользает тайком – кажется, у неё в деревне есть парень.
— Такое не запрещено?
— Конечно запрещено! – воскликнула рыжая. – Но Идель…
— Что Идель?! – Обсуждаемая всеми монахиня возникла в широком арочном проёме вместе с верной приспешницей Наей – от её пронзительного голоса все в холле вздрогнули. – Вздумали сплетничать за моей спиной?
Девушка с веснушками опустила глаза и так усердно принялась натирать канделябр, что тот жалостливо заскрипел. Идель усмехнулась – ей было по нраву, какое устрашающее впечатление она оказывала на всех вокруг.
— Вместо пустой болтовни, лучше бы просветили новенькую о проклятии! – деловито сказала она, и пересекла холл, ступая в грязной обуви прямо по мытому полу. По пути она рывком выхватила метлу у одной из послушниц – лишившись орудия труда, девушка пугливо попятилась назад, радуясь, что сегодня не она является целью для злобной парочки.
Наю всё это очень забавляло. Она то и дело издавала сдавленные смешки, реагируя ими на любое действие подруги, будто та лично для неё разыгрывала какую-то извращенную комедию.
Майя единственная, кто не отступил назад, когда злобная парочка начала приближаться, она почему-то вспомнила правила поведения при встрече с дикими собаками. Бежать было нельзя! Поэтому, собрав волю в кулак, она продолжила подметать пол – спокойно, без резких движений, пока Идель не остановилась напротив неё.
Монахиня обеими руками упёрлась на ворованную метлу и попыталась заглянуть новенькой в глаза, но та сопротивлялась, как могла, помня, что одно из правил гласило: «Избегать зрительного контакта!»
— Что ты слышала о местном проклятье? – спросила Идель.
— Ох, начинается… – не удержалась от комментария рыжая монахиня.
На удивление Идель проигнорировала её замечание – была слишком занята новой забавой – а вот Ная, напротив, решила проявить себя и подошла к девушке с таким грозным видом, что та побелела и выронила канделябр. На этом выступление большой монахини закончилось.
— Я, кажется, задала тебе вопрос? – повторила Идель, не сводя глаз с Майи. – О проклятии стоит знать, если хочешь здесь выжить!
«Как и о встрече с дикими собаками», – пронеслось в голове у Майи.
— Госпожа Лоретт запрещает говорить о нём! – снова вмешалась рыжая девушка, которая привыкла бояться настоятельницы больше, чем этих двоих.
— Занимайся-ка ты своим делом, Саю! Иначе схлопочешь у меня! – грубо ответила Идель, на секунду ослабив зрительную хватку, которой пыталась внушить новенькой ужас перед своей персоной.
— Расскажи, Идель! Расскажи о проклятии! – принялась подначивать Ная, и после недолгой паузы та начала.
— Много лет назад стражники привели в этот Орден дикарку. Она была вся в крови и проклинала каждого, кто попадался ей на глаза. – Монахиня осклабилась, внимательно следя за реакцией Майи. – Говорят, эта женщина сделала что-то настолько непростительное, что сама Айна прокляла её! Она несколько месяцев провела здесь в заточении – гнила заживо в своей камере! А весь монастырь слышал её душераздирающие вопли, – сказав это Идель, вдруг, залилась неприятным смехом. – Жуть – правда?