— Я нашла его в больничном крыле. – Честно ответила Майя, глядя настоятельнице прямо в глаза, будто ища в них подтверждение своим тревожным догадкам.
— Ложь! – надрывно воскликнула настоятельница и некоторые монахини (включая Идель) вздрогнули. – Это невозможно!
Женщина сделала рывок и выхватила портрет из руки Майи, а другой рукой схватила её за запястье и поволокла прочь из зала. От такой неожиданности Майя очень растерялась.
— Что вы делаете? Пустите! – она попыталась освободиться, но костлявая хватка настоятельницы была слишком крепка.
— Закрой рот! – угрожающе произнесла госпожа Лоретт.
Монахини, собравшиеся в зале, недоумённо оглядывались на них и пытались выяснить между собой, что же такое происходит; Саю вообще заплакала, испугавшись гнева настоятельницы. Одна Идель только торжественно скалила зубы, уверенная, что новенькая заслужила к себе такое обращение.
— Куда вы меня тащите?! – испугалась Майя, когда они с настоятельницей оказались в коридоре. Та с трудом утягивала девушку дальше от зала и любопытных глаз, поскольку она и не подумала бросить сопротивление. – Верните портрет!
— Никакого портрета не было!
— Он же у вас в кармане! Я расскажу господину Девалю, как вы со мной обращаетесь!
— Ты слишком сильно ударилась головой, когда упала, и всё выдумала – вот, что я скажу ему!
— Я ничего не выдумала! Пустите! – не унималась Майя. Она вертелась словно уж, пока не почувствовала, как кто-то сзади с силой зажал её руки.
— Где ты была?! – недовольно рявкнула госпожа Лоретт, подоспевшей на помощь старшей монахине и, не давая той оправдаться, тут же скомандовала: – Держи её крепче!
Настоятельница передала Майю в полное подчинение своей приспешнице, а сама потянулась за тем самым футляром, свисающим с пояса, и достала из него шприц.
— Нет! Вы не имеете права! – заголосила Майя при виде шприца.
Иголок она не боялась, но тут ей собирались вколоть не пойми что. Она начала сопротивляться ещё яростнее, так, что умудрилась сбить с себя головной убор и больно ткнуть локтем в живот удерживающую её монахиню, но та хватки своей не разжала.
Настоятельница справилась быстро. Она моментом вонзила иглу в плечо сопротивляющейся Майе и та почти мгновенно ослабла. От плеча по всему её телу разлилась такая свинцовая тяжесть, что стало невозможным шевельнуть ни рукой, ни ногой, даже язык во рту не ворочался.
— Что случилось? – позволила себе поинтересоваться старшая монахиня, подхватывая обмякшую девушку под руки, как большую тряпичную куклу.
— Приструнила буйную девчонку, – выдохнула госпожа Лоретт. – Давай, отнесём её в кладовую!
Пока женщины тащили безвольное тело Майи, её затуманенный рассудок пытался сообразить, что с ней. Всё происходящее больше походило на какое-то безумие. Вскоре её внесли в тёмную крохотную кладовую, и небрежно бросили на старый матрас – стойкий запах плесени тут же ударил ей в нос, но у девушки не было даже возможности увернуться от отсыревшей обивки матраса. Закончив укладывать Майю, госпожа Лоретт выпрямилась и отряхнула руки, будто та была каким-то пыльным мешком.
— Если хочешь к себе подобающего отношения, научись усмирять свой конфликтный характер! – произнесла настоятельница поучительным тоном. – Теперь у тебя будет достаточно времени, чтобы подумать над своим поведением!
После этих слов она вышла за дверь и заперла кладовую, оставив там обездвиженную девушку пребывать в темноте и полном сознании.
Майя не оставляла попыток пошевелиться, но, с каждой новой, щемящая безысходность всё больше овладевала ею. Помутившееся сознание, запертой птицей билось внутри головы. Рассыпалось перед глазами красными вспышками, багровыми пятнами. Пропадая. Снова появляясь. Затем снова пропадая. Майе казалось, что если она перестанет бороться, остановится хоть на секунду и отпустит его – она умрет! Мысли о смерти тут же поражали страх – новые и новые волны. Они вселялись в неё, расползались вокруг неё, как копошащиеся насекомые. Майя не разбирала, принадлежат ли эти страхи ей самой или проникли в её разум вместе с введенной сывороткой. Они были слишком реальны, по-настоящему ощутимы. Кто-то или что-то прямо сейчас вылуплялось из темноты, перед глазами девушки. Оно хотело добраться до неё, поглотить, навсегда стереть из этого мира. Майя пыталась закричать, но крик её так оставался запертым в груди, смешивался с тлеющим рассудком. А может это тлела она сама? Вдруг стало невыносимо жарко, больно. «Пожар?!» – пронеслось в голове Майи. Если так она сгорит тут, погибнет, не имея возможности позвать на помощь. Неужели это её конец?! Тело точно плавилось, но кроме бьющего по ушам пульса ничего не было слышно. Она даже не слышала своего сбившегося дыхания.