— Ну нет! – первой суть сказанного поняла Лиена. – Мне не нравится то, к чему ты клонишь!
Когда дошло и до Ноэлии – та будто окаменела. Она не хотела верить в то, что говорит эта аирская прислужница…
— Глупости. – Веста была уверена, что император не мог впутаться в подобную историю. Связь с названной сестрой – такого быть не может!
Ёува пожала плечами – ей было всё равно, примут ли её доводы. Поэтому она снова уткнулась в свою вышивку, на которой кропотливо выводила блестящими нитями стаю темных бабочек. Когда девушка шевелила пяльцами, лоснящаяся гладь вышивки начинала переливаться, и создавалось впечатление, что бабочки чуть шевелят крыльями. Залюбовавшись ими, Ёува будто позабыла, что находится в комнате не одна – прислужницы и императрица продолжали ошарашено стоять перед ней и переваривать новость.
— Какой скандал! Какой кошмар! – опомнившись, Веста чуть не потеряла голову. Подумать только – репутация императора могла быть отравлена связью с какой-то безродной девкой! Это могло запятнать честь её госпожи. А если молодой правитель решит отказаться от неё? Веста так негодовала, что уже была готова писать королеве, но её остановила Ноэлия.
— Тихо! Я устала! – капризно заявила она. – Переоденьте меня ко сну!
Оставив императрицу, девушки разбрелись по своим комнатам. Ёува вышла вместе с остальными, но в переходе свернула в противоположную сторону – её покои находились рядом с бывшими комнатами императрицы Идет.
Вельнирские прислужницы даже не стали дожидаться, пока новенькая скроется из виду, чтобы начать перемыть ей кости.
«Что она себе такое позволяет?» – не унималась Лиена.
«Неужели она думает, что мы поверим этим грязным сплетням?» – пищала Тэй.
«Завтра же всё разузнаю всё об этих слухах», – решила про себя Веста.
Дорога в покои Ёувы пролегала через переход, ведущий в северную оранжерею. Каждый раз, проходя мимо неё, девушка сбавляла шаг и задумчиво скользила взглядом по стеклянным стенам с золотисто-перламутровыми витражами, за которыми просвечивала высокая зелень, но в этот день она просто прошла мимо. В своих покоях она задерживаться тоже не стала, только взяв покрывало, а затем вернулась обратно в северный переход и переступила порог оранжереи.
Оранжерея была настоящим зелёным оазисом, раскинувшимся среди холодных мраморных стен дворца, сродни настоящему дикому лесу, в котором немудрено было заплутать. Но её зелёная обитель была давно заброшена, поскольку находилась слишком далеко от более популярных мест дворца, где предпочитали проводить время придворные. По их мнению, натура была нынче «не в моде». По душе им больше приходились золотой декор, яркие гобелены и обитые шёлком диваны – всё это казалось куда интереснее невзрачных кустарников. Но Ёуву общественное мнение никогда не заботило.
Чем дальше она продвигалась вглубь сада, тем тише делался её шаг, становясь почти кошачьим. Интуиция не подвела Ёуву – она быстро нашла то, что хотела. Когда перед ней разошлись кусты белого шиповника, взгляду её предстала скамья, на которой спал молодой император. В свете неполной луны, струящимся сквозь панорамные окна, он выглядел, как одна из тех прекрасных белоснежных скульптур, что застыли среди изумрудной листвы оранжереи. Ёува приблизилась к нему почти вплотную, но он не проснулся, только дрогнул во сне светлыми ресницами. Тогда она позволила себе ещё немного задержать на нём взгляд: на его красивом лице с правильными тонкими чертами, волнистых прядях, – он будто был сотворён для того, чтобы им могли любоваться.
Ёува заметила, что в одной руке он некрепко сжимает какой-то золотой предмет, но более любопытствовать не стала, боясь потревожить его сон. Развернула покрывало, она накрыла им спящего императора – кто-то должен был позаботиться о нём, думала девушка, ночи становились всё прохладнее.
Внезапно Ёува ощутила, что её запястье с силой сжали.
— Что тебе нужно? – Кай даже не успел, как следует, очнуться ото сна, но уже был рассержен.
— Простите, Ваше Величество, я не хотела вас тревожить!
Ёува дернулась, пытаясь вырваться, но Кай ещё сильнее сжал её руку, не давая двинуться с места.
— Думала украсть её? – он крепче сжал ладонь, в которой покоилась заколка Майи, и грозно взглянул на девушку, будучи уверенным, что та хотела заполучить драгоценное украшение. Но вопреки его ожиданиям та не стала оправдываться или извиняться, вместо этого она сильно оскорбилась, до глубины души.