— Азкабан?! — охнул он через минуту, когда изображение немного успокоилось.
— Что? — Невилл перестал рыться в тумбочке и повернулся к нему.
— Иди сюда, посмотри, — нетерпеливо замахал ему рукой Драко, подзывая ближе. — Не могу понять — зачем, но мама отправилась в Азкабан. Смотри, — пригляделся он повнимательнее. — А он именно такой, как о нем и рассказывают.
— Ужас, гадость какая! — Друга передернуло от зрелища кишевших в небе над волшебной тюрьмой дементоров.
Драко тоже содрогнулся. Здесь, в уютной спальне, невозможно было ощутить тот липкий, холодный ужас, который, как описывалось, сопровождает каждое появление стражей Азкабана, но мурашки по спине все же пробежали.
— Как можно явиться в такое место по доброй воле? — Невилл присел на покрывало кровати рядом с Драко, стоило тому приглашающе похлопать.
— Чем вы там так ужасаетесь? — заинтересованный голос Гарри от входа заставил вздрогнуть.
М-да, занятия закончились, завтра уже выходные начнутся, и мало кто посвятит вечер пятницы подготовке домашнего задания, а значит, спальня с минуты на минуту наполнится возвращающимися с ужина гриффиндорцами.
— Идем к нам, если интересно, — принял Драко решение. — Моя мама зачем-то идет в Азкабан.
Как только Гарри влез на кровать, они задернули балдахин и обеспечили шумом от Муффлиато любого, кто задумает погреть рядом с ними уши.
— Мне неловко спрашивать, — тихо кашлянул слева Гарри, пока они втроем смотрели, как Эра проходит досмотр и сдает палочку охранникам на входе. — А что вообще это за место такое — Азкабан — и почему мне кажется, что я о нем где-то уже слышал?
Драко и сидевший от него по правую руку Невилл с недоумением воззрились на него.
— Азкабан — это особая тюрьма для волшебников, — начал было отвечать неожиданно сиплым голосом Лонгботтом, как Гарри подпрыгнул:
— Сириус Блэк! Эра рассказывала мне об Азкабане, когда говорила о нем прошлой зимой.
Сердце Драко сковало нехорошее предчувствие, но он постарался его проигнорировать. А мама тем временем поднималась по ступеням куда-то вверх.
Затаив дыхание, они смотрели на темные, покрытые какой-то слизью стены, на щербатые камни лестницы и жуткие сине-зеленые светильники, висящие на цепях в пролете.
Раздался чей-то громкий крик, от которого все трое подскочили, но по тому, что картинка не дрогнула, Эра, видимо, этого не испугалась.
— Не помнишь, как Забини делал картинку больше? — еле слышно прошептал Невилл, устав выворачивать шею, чтобы заглянуть в зеркало.
— Мне кажется, что такое лучше не увеличивать. — Гарри был бледно-зеленый то ли от свечения Сквозного зеркала, то ли от предстающих перед ним изображений.
Не то чтобы Драко был с ним согласен, все-таки было бы удобнее, но нужного заклинания он и вправду не знал.
А мама все поднималась и поднималась. Один раз на нее с отвратительным хлюпающим присвистом вылетел дементор, но не успел Драко встревожиться, как огромное и жуткое порождение мрака и отчаяния панически отшатнулось обратно. Эра на то лишь довольно хмыкнула.
— Твоя мама что, даже дементоров пугает?! — Невилл растерянно хлопал глазами.
— Хороший вопрос.
Лестница кончилась, и мама свернула в коридор, к камерам. Некоторые были пусты, а вот другие… кто-то плакал, некоторые заключенные кричали, периодически где-то неподалеку от идущей Эры раздавался безумный женский хохот. Драко был даже рад, что она не заглядывала в камеры, пусть это и было довольно странно. Его мама впервые в Азкабане, не так ли?
Начались сплошь пустые камеры, а затем движение стало замедляться.
— С днем рожденья тебя-я, — никогда эта песня не звучала настолько жутко. — С днем рожденья тебя-я, с днем рожденья, предатель, кровожадный убийца-маньяк.
Мама встала у стены напротив очередной камеры — узкой, с небольшим окном и входом, закрытым редкими, но кажущимися крепкими прутьями решетки. Единственная вещь в ней — ведро, и не трудно было догадаться о его предназначении. А распростершаяся на полу груда темно-серого тряпья, принятая Драко за лежанку, оказалась человеком.
— Эр-ра, — рыкнул, медленно поднимаясь на ноги, Сириус Блэк. Ужасно худой, с запавшими и потемневшими глазами, но все же его можно было узнать, сравнив со старым портретом, который когда-то, в другой жизни, показывала в галерее миссис Малфой.
Двадцать седьмая, В которой подслушивается чужой разговор
Часть 1
— Для того, чьи мозги за это время должны были превратиться в студень, ты удивительно наблюдателен, Блэк. Хотя что это я. Желеобразное мутное нечто — это обычное состояние содержимого твоей черепушки. Лови — подарок на твой тридцать четвёртый день рождения.