Мордред и Моргана, как же гриффы достали!
Он приоткрыл дверь.
— Грейнджер, ау! Ты здесь?
Вопрос, конечно, глупый, но ему скорее было интересно, нет ли там кого-то кроме Грейнджер. Получить по голове от застенчивой старшекурсницы ему совсем не улыбалось.
Ответа не было, разве что рваный всхлип за него считать.
— В общем, я вхожу!
— Тебе нельзя сюда, МакФасти! — прогундосили из самой дальней, кажется, кабинки. — Это туалет для девочек. Мальчикам сюда нельзя!
— А я думал, ты тут ревешь, а не по назначению унитаз используешь.
Всхлип.
— Посмеяться пришел?
— Если бы. Лучше бы уж посмеяться, чем утешить. С издевательским настроением в туалетах стоять приятнее, между прочим.
— Рон все пра-а-авильно сказал, — вдохновенно провыли ему в ответ. — У меня нет друзей. Я просто кошма-а-ар!
В коридорах затих шум: значит, началось занятие. Если уж это не заставляет Грейнджер выйти и ответственно отсидеть положенное время на занятиях, то чем ее вообще выманить — неясно.
Вот оно ему вообще было надо?!
Почему он сюда пошел? Ну не потому же, что вспомнил, как Эра выслушивала все его страхи там, на берегу, и объясняла, как меньше их бояться. И точно не потому, что помнил, как было плохо ему самому, когда отец сказал ему, что он недостоин места его сына.
Показать человечность надо, да?
— Слушай, Грейнджер… — он пошел к нужной кабинке.
— Гермиона, — всхлипнули за дверцей.
Драко глубоко вздохнул, успокаиваясь.
— Гермиона, — он попытался придумать что-то утешительное. — Знаешь, до прошлого месяца у меня, судя по всему, совсем не было друзей. Они были детьми друзей моих родителей, а не моими. Из всех, с кем я общался в детстве, со мной сейчас хотя бы разговаривает один только Забини, да и то странно как-то.
Он перевел дух. Человечность — это сложно.
— Только после того, как меня приняла в семью Эра, после того, как она поговорила со мной, я понял, что нельзя оценивать кого-либо только по одному-двум качествам. Например, Невилл. Что скажешь, мы с ним друзья?
— Д-да.
— Вот, и я так думаю. Сейчас. А до того, как я вернулся с острова с драконами и с ним не познакомился, я даже имени его не запомнил. Называл просто «толстяк» про себя, ну или там «рохля». Я не задумывался, насколько он может быть хорошим как друг, а просто сразу отмел в сторону.
— А я?
— Честно или утешительно?
Задумчивая тишина.
— Честно.
— Ты вправду ужасно доставучая. Я не хотел за Чарах становиться с тобой в пару, потому что когда ты указываешь на мои ошибки, я вспоминаю, как меня раньше ругали. Но ты — не кошмар. Особенно если начнешь думать о других.
— Ты о чем?
— Никому не нравится, если ему указывают на ошибки. Уверен, даже тебе сейчас. Я не смогу тебе объяснить разницу между критикой и помощью, потому что сам не понимаю, но она где-то есть. Помощь приятна, критика болезненна. Понимаешь?
— Д-да.
— Отлично. И я слышу, что ты уже не плачешь. Так что давай покинем эту уютную дамскую комнату и поговорим в другом месте.
* * *
На пиру Гермиона (Мерлин, за что?!) демонстративно села рядом с ним и Невиллом, подальше от Уизли. Вот так, добрые дела не остаются безнаказанными.
И в тот самый момент, когда Драко только приступил к восхитительной трубочке с заварным шоколадным кремом, в зал ввалился профессор Квирелл.
— Тролль! — заорал он. — В подземелье тролль! А вы не знаете…
И рухнул на пол.
«ТРОЛЛЬ» — забухало в ушах Драко. Существо огромное, страшное, непобедимое… и кушающее волшебников.
— А-а-а! — завопил он, отбрасывая еду и вскакивая, чтобы убежать.
Был он такой далеко не один.
— ТИХО! — голос директора громовым раскатом разнесся по залу. — Никакого крика и паники. Старосты, отведите учеников обратно в спальни. Учителя пойдут со мной, в подземелья.
— Поднимайтесь, — скомандовал Перси Уизли, и на этот раз Драко даже не думал сопротивляться.
«ТРОЛЛЬ» — продолжало звучать в голове, «тролль в подземельях… В ПОДЗЕМЕЛЬЯХ».
Но куда же идут слизеринцы и пуффендуйцы, как не в подземелья? Пожалуй, Драко был впервые рад, что живет в гриффиндорской башне.
— АР-Р-Р! — разнеслось по лестнице, и это положило конец любым раздумьям о вероятной гибели. Зачем, если она уже стала достаточно реальной?
Тролль брел по коридору, направляясь к Большому залу.
Студенты медленно спускались или поднимались по лестницам, выходя из Большого зала.
Некоторые, услышав рев, что есть сил бросились на штурм лестниц, как те вдруг начали менять направление, отрезая оставшихся на площадке от любых путей спасения.