— Я поступила в Хогвартс на год позже твоей матери. Так что да, я знала ее. Мы даже… можно сказать, дружили, до какого-то момента. Ты похож на нее в ту пору.
— Да, мне уже говорили. У меня ее глаза.
Драко вздрогнул, когда его мама рассмеялась.
— Прости, — сказала она Поттеру, прижимая руку к губам. — Я знаю, детям говорят, что там у них мамины глаза или папин нос, но меня всегда подобное смешило тем, насколько поверхностно передавать родство или близость только так. Ты похож на Лили… как бы лучше сказать… любопытством к миру. Открытостью, а еще стойкостью. Она удивительно хорошо принимала волшебный мир с его порой странными порядками и тепло относилась ко всем его обитателям.
Эра как-то грустно хмыкнула.
— А мой отец? Хагрид рассказывал, что мои родители учились вместе.
— Хм, — Драко уже знал, что так Эра делает, если ей приходится говорить не самые приятные вещи. — Да, Гарри, я знала и твоего отца тоже. Равно как и его шайку… то есть друзей, с которыми от общался в Хогвартсе. Однако прости, я не тот человек, кто сможет отыскать хоть пару добрых слов о нем.
— Мои родители были героями, — сердито произнес Поттер, и Драко не понравилось то, как он решил говорить с его матерью.
— Я не спорю с тем, что твой отец погиб, защищая тебя. Не отрицаю и того, что он самоотверженно сражался против волшебника, во много раз превосходившего его силой и мастерством, а также его приспешников, и все же раз за разом одерживал победу. И я знаю, что с гриффиндорцами… Джеймс Поттер, — Эра произнесла это имя с некоторой заминкой, — был мил и обходителен. Для многих он был душой компании и веселым парнем. Повторю, для многих, но не для всех. Потому что неоднократно он и его Мародеры предпочитали веселиться за счет других.
Она выплюнула слово «Мародеры» так, словно это было грязное ругательство, и это слово было пропитано такой ненавистью, что Драко удивился. Его мама всегда была спокойной и веселой, на какую тему бы они ни говорили.
Что ж, этот разговор только что стал значительно интереснее.
— Мародеры? — Поттер явно впервые слышал это слово. — При чем тут они?
— Твой отец и трое его друзей так называли себя, и со временем это обозначение их четверки стало общеизвестно.
— Его друзья? Кто? — Почему Поттер так удивленно обо всем этом расспрашивает? У кого же он рос, если не у кого-то из ближайшего окружения его родителей?
— Все они тоже были гриффиндорцами. Ремус Люпин, Питер Петтигрю и, — очередная пауза перед именем. — Сириус Блэк.
Драко охнул и поспешно зажал рот рукой.
Быть не может!
— Они тоже погибли? — Поттер хмурился.
— Один из них, насколько я знаю. Сведений о Ремусе Люпине я нигде не видела, но… Гарри, я не самый достоверный источник по событиям того времени, поскольку училась в Ильверморни в ту пору. Знаю лишь, что, по опубликованному в газетах заявлению Министерства Магии, Сириус Блэк выдал твоих родителей тому, кто их убил, а потом взорвал Питера Петтигрю, что пытался его схватить.
— ЧТО? — охнул Гарри и схватился за стол.
— Прости, — мама подскочила к нему, придержала, усадила на подлетевший стул и подала воды. — Прости, Гарри, пожалуйста. Я думала, ты хоть отчасти знаком был с этой историей, просто не связал все воедино. Мерлин великий, я… мне жаль, что ты узнал это вот так.
Впервые за все это время, что Драко слышал истории о Гарри Поттере, ему стало его жаль.
Странно даже, но он никогда до этого не думал о том, что в истории о Мальчике-Который-Выжил важна не та часть, в которой он суперкруто расправляется с Сами-Знаете-Кем, а та, где умирают его родители.
Его дядя виновен в смерти родителей Гарри Поттера.
Того самого, что сейчас сидит на кухне и плачет, уткнувшись в плечо его мамы.
Это отстой.
— Гарри, если хочешь, я узнаю больше о Люпине. Хочешь?
— А что, — Драко услышал сдавленный и прерываемый всхлипами голос одноклассника. — Случилось с этим предателем?
— Блэк был осужден на пожизненное заключение в особой тюрьме для волшебников, Азкабане. Насколько я знаю, он все еще жив и находится там.
— А-А-А-А-А! — раздался дикий вопль со стороны лестницы.
Драко аж подпрыгнул от неожиданности и приложился макушкой о столешницу. К счастью, вопль перекрывал любой другой шум.
— Моя кры-ы-ы-ыса! — вопил кто-то. — Короста мертва-а-а-а!
Эра и Гарри пробежали мимо стола и заторопились на шум, и Драко решил воспользоваться удобным случаем, чтобы вылезти.
Хватит с него на сегодня задушевных разговоров.
А покрасневшие глаза можно списать на недосып из-за диких криков.
Младший Уизли метался по этажу с каким-то тряпьем, зажатым в руке, в котором крысу можно было опознать, лишь хорошенько присмотревшись.