Она присела перед ним, уперевшись коленями о землю, привлекла к себе и крепко обняла. Зуд в глазах становился невыносимым.
— Драко, — тихо сказала Эра ему на ухо. — Ты — мой чудесный драгоценный ребенок. Многое мы с тобой за эти два дня уже обговорили, но вот еще одно, что я хочу тебе сказать. Не замыкайся в себе лишь потому, что мы с тобой семья не по крови. Что бы ни расстраивало или волновало тебя, оно и меня тоже волнует. Не бывает мелких проблем, не бывает незначительных жалоб. Что бы ни пришло тебе в голову, чем ты хотел бы со мной поделиться — пиши. Мне только в радость.
Он всхлипнул. Не хотел, правда, но слезы было уже не сдержать.
Эра отстранилась, но, как оказалось, лишь затем, чтобы вытереть ему слезы.
— До Рождества осталось всего ничего. Знаю, что тебе кажется это время вечностью, но поверь мне: ты еще удивишься, как быстро оно наступит. Не грусти, ладно? Подумай о приятном: как ты будешь летать на метле на уроках полетов, как заведешь себе товарищей…
— У меня на Гриффиндоре не может быть друзей, — проворчал Драко. Как ни странно, ее отвлеченная болтовня и впрямь успокаивала.
— Друзья — существа очень фантастические, Мерлин знает где они обитают. Но приятелей и единомышленников ты точно найдешь и на Гриффиндоре. Я в этом не сомневаюсь.
Эра обхватила его лицо ладонями и заглянула в глаза.
— Я в тебя верю.
* * *
Погода была отвратительная: ветер, мелкая морось. Весь путь от станции до школы Драко ежился, несмотря на теплый, пропитанный защитными зельями и пронизанный чарами плащ.
И всю дорогу в его голове грохотали слова «Я в тебя верю».
Ему еще никто и никогда такого не говорил.
«Ты должен» — безусловно, «твоя обязанность как…» тоже встречалось. «Я рассчитываю на то, что ты…» — о, с этим он сталкивался чаще, чем хотелось бы. Редко ему перепадало услышать что-то вроде «Я горжусь тобой», но только после чего-то сделанного. Еще ни разу его не хвалили за то, что он — просто он.
— Мистер… МакФасти, — окликнула его шагающая рядом профессорша. — Мы с директором, а также остальные профессора приняли во внимание вашу непростую ситуацию. Однако уже началась вторая неделя учебного года, и ваше отношение к учебе просто недопустимо. Я рассчитываю на то, что вы возьметесь за ум. Каждый из профессоров к следующим выходным даст дополнительное задание по пройденным на прошлой неделе темам, чтобы вы не отставали от своих однокурсников. Прошу заметить, что оно обязательно к выполнению.
— Я понял, мэм.
Ну вот, снова это «я рассчитываю». У него аж в груди запекло от желания ослушаться эту старуху, нагрубить ей.
«Тебе будет тяжело на Гриффиндоре, врать не буду».
В субботу утром они с Эрой сидели на берегу и бросали камушки в море. Он совершенно точно не хотел говорить о своих страхах, о том, как отвратительно он чувствует себя рядом с гриффами, но это само как-то вырвалось.
«Тебе будет очень тяжело, потому что слишком во многом вы различаетесь сейчас. Стиль жизни, манера говорить, одеваться, привычки… Факультеты Хогвартса можно сравнить с четырьмя стихиями, для образности. Пуффендуйцы — собранные, спокойные, компанейские, крепко стоят на земле, и с этой стихией их можно сравнить. Ум когтевранцев уносит их в невиданные дали — легкий и необъятный, как воздух. Слизеринцы, и ты, Драко, в их числе, одновременно с упорством в достижении цели всегда демонстрировали гибкость, а разум их был подобен воде — прохладный, текучий, быстро меняющийся. В то же время в гриффиндорцах я вижу некоторое стремление к хаосу. Они нетерпеливые, искренние, даже во вред себе. При нужном воздействии вспыхивают по щелчку, как огонь на сухих поленьях, и столь же разрушительны».
Драко слушал это, вертя в руках камушек, и думал о том, что Эра хороша во многом, но вот в подбадривании ни Мордреда не смыслит.
«С другой стороны, при должном усердии и терпении ты сможешь отлично там прижиться».
Это было неожиданно. Он — гриффиндорец? Это даже не смешно.
«Есть в тебе такая искорка безумства, наряду с прагматичностью и рассудительностью. Она, кстати, и делает из неплохого игрока в квиддич — отличного. Хотя эта же искорка недавно сослужила тебе плохую службу, заставив наговорить всякого в поезде. Не люблю упоминать очевидное, но у каждого есть только одна попытка произвести первое впечатление».
Драко тогда спросил, что же ему тогда делать. Он ненавидит гриффов, они — его. Да все так смогут ужиться лишь в каких-то сказках!
«Начни с извинений. Запомни: прощения просят не только тогда, когда виноваты и чувствуют это, но и в случае, если хотят сохранить или построить какие-то отношения. А будешь чувствовать злость — улыбнись. О, дорогой, ты и представить не можешь, как иногда выбешивает широкая спокойная улыбка!»