Воспоминания были столь отчетливы, что, стоя на корме катера, он буквально заново переживал те страшные ощущения из детства. Кожа покрылась пупырышками и зудела.
Треск ломающегося под ногами льда, глухой крик сквозь ледяную воду…
— Выходишь или нет? — позади стоял упитанный водитель катера в меховой шапке набекрень.
— К берегу не мог подъехать?
Водитель непонимающе огляделся.
— А мы где?
— Берег — там, а мы стоим на льду.
— Тут же ж глубина метра два и лед как бетон. Испугался, что ль? — водитель хихикнул.
— У меня аквафобия. Если ступлю на лед, меня схватят судороги, начну громко орать, пена пойдет изо рта. В такие моменты я совершенно не контролирую себя. Однажды я кинулся на незнакомого человека, избил его и чуть не убил, а потом и не вспомнил об этом. Суд меня оправдал. Ты, кстати, быстро бегаешь?
Водитель, сглотнув подступивший к горлу ком, молча вернулся в кабину. Снова взревел двигатель, завертелись на спине катера пропеллеры. Сагал стоял на краю кормы, в точности как капитан Джек Воробей, причаливающий к берегу на «Черной Жемчужине».
— Бетон не тает, умник.
Каменистый берег с частыми проседями наледи сменялся просторной заснеженной равниной. За ней начинался хвойный лес, который поднимался к пологим вершинам сопок.
Место высадки выбрали не случайно. Здесь начинался Байкальский хребет, состоящий из более чем тысячи горных вершин, тянувшихся вдоль берега на триста километров. И это единственное место, помимо редких перевалов, где можно легко пройти от берега в глубь заповедника, к реке Лена.
Влажный нос Дау подергивался, втягивая холодный сухой воздух. Сагал опустил пса на землю и тот с радостью рванул к ближайшему валуну, запрокидывая на ходу лапу.
Группу на берегу встретили двое военных в камуфляже. Чудь поодаль стояла походная армейская палатка и два снегохода.
— Докладывай, лейтенант, — распорядился капитан Погребной бодрым голосом. Семичасовая поездка на катере ничуть не вымотала его.
— Товарищ капитан, вчера на западной границе обнаружили нарушителя. На предупреждение не отреагировал — открыли огонь на поражение. Нарушитель сбежал. Согласно вашему приказу, преследование внутри заповедника прекратили.
— Стрелять где учился?
Лейтенант поперхнулся.
— Виноват, товарищ капитан.
— Уверены, что палили не по охотнику, который пропал?
— Никак нет. Опознали в нем Артёма Смольного. У нас ориентировка есть.
— Так тебе, лейтенант, попался особо опасный преступник. Как же ты упустил его?
— Исправлюсь, товарищ капитан. Разрешите увеличить количество патрулей внутри заповедника и организовать поддержку с воздуха. Мы его перехватим.
— Отставить, лейтенант. Никаких патрулей в заповеднике, посты только на границе. Никто не суется сюда без моего приказа. Перекрыть подъезды по льду и земле. Диспетчерам уже сообщили, чтобы запретили все полеты над территорией, — Погребной задрал голову, глянув на чистое голубое небо. — Не хочу спугнуть их.
Дау, закончив обследование берега, вернулся к Сагалу. Внезапно пес встал в охотничью стойку, зарычал и залился лаем на военных. Сагал попытался схватить его, но Дау отскочил, продолжая изливать собачий мат.
— Угомони его, или я угомоню, — высокий, с оттопыренными ушами военный демонстративно постучал по прикладу автомата. Капитан звал его Артистом — по позывному.
Сагал поймал Дау. Пес завертелся в руках, пытаясь вырваться.
— Тише, Дау. Да успокойся ты.
— И кто разрешил его взять, — фыркнул Артист.
— Дайте его мне, — предложила антрополог.
Сагал вручил ей собаку. Дау переключил внимание на девушку — радостно заскулил, принялся облизывать ей лицо и руки.
— У меня всегда получается с ними ладить, — она смеялась, прячась от его языка.
Тане Зайцевой было лет двадцать пять. Ростом девушка не вышла, как, впрочем, и внешностью. Все в ней было заурядно и неприметно, кроме широкой лучезарной улыбки, перекрывающей недостатки с лихвой.
— Это вы сегодня ночью НЛО видели? — спросила она лейтенанта.
Лейтенант взглядом спросил разрешения у Погребного, можно ли ей ответить. Капитан кивнул.
— Примерно в час пятнадцать ночи. Да.
— Где это было?
— Над теми сопками. Мы приехали на берег около десяти вечера, разложились, уже была метель и сильный снег. Мы бы и не вышли из палатки, если бы не гудение.
— Какое гудение?
Лейтенант поморщился, подбирая слова.
— Будто клаксон локомотива, только в сто раз громче. Даже не знаю, как описать этот звук. Если раз услышать — ни с чем не спутаешь. Мы сразу выбежали из палатки, ну и увидели, как эта штука летела.