ЖИТОЙ (входя). Да они уже вермут открыли. Самойлов, давай-ка!
Житой разливает, Самойлов с умным видом настраивает гитару.
ПЁТР. Ты нам-то налей!
ЖИТОЙ. Налью, не ссы! (Разливает.) Мотин, ты так до утра и проспишь?
ВАСИЛИЙ. Пусть спит, у него действительно работа хреновая.
ПЁТР (Василию). И чем дело кончилось?
ВАСИЛИЙ (после паузы). Да ладно... Как-то не знаю уже. Ну, победил Максим, остался, правда, без ума, да из Японии своим ходом добирался.
ЖИТОЙ. Кого победил?
ВАСИЛИЙ. Да нет, я так...
ПЁТР. Причем здесь Кобот? И работа?
ВАСИЛИЙ. Ни причем, успокойся.
ПЁТР. А помнишь, Максим: "И ты доиграться хочешь?" И с дьяволом своим вечно... Такую байку меньше всего к Максиму отнести можно. Да ты уже пьян, вижу.
ЖИТОЙ. Нормально выпили?
Самойлов с сосредоточенным видом играет отрывки различных мелодий. Он играет очень быстро и чуть трясётся.
САМОЙЛОВ (хлопнув себя по колену). Эх, Лёшка, наливай,поехали!
ЖИТОЙ. А! Чего там! Давай! (Разливает).
САМОЙЛОВ. Ну, начинайте, что хотите, а я продолжу. Любую песню.
Небольшая пауза.
ВАСИЛИЙ. Гул затих, я вышел на подмостки Прислонясь к дверному косяку, И ловлю в далёком отголоске Что случится на моём веку.
САМОЙЛОВ (подхватывает). А в это время
На столе стояли три графина. Один с карболовой водой, Другой - с настойкой гуталина, А третий вовсе был пустой. Замешательство, смех. ЖИТОЙ. Из-за острова на стрежень, На простор речной волны Выплывают расписные Стеньки Разина челны. САМОЙЛОВ и ЖИТОЙ (хором).
А в это время на столе стояли три графина Один с карболовой водой, Другой - с настойкой гуталина, А третий вовсе был пустой. Общий смех. ПЁТР (с поганой улыбкой).
Земную жизнь пройдя до половины, Я очутился в сумрачном лесу, Утратив правый путь во тьме долины, ВСЕ. (хором, с ликованием). А в это время На столе стояло три графина... и т.д.
ПОЕДЕМ В ЦАРСКОЕ СЕЛО
Как-то вечером Василий со стаканом пива в руке говорил:
- В Пушкине, сколько раз проезжал, каждый раз в пивбаре раки давали.
- Почём? - спросил Пётр.
- По одиннадцать копеек штучка.
- Крупные?
- Да нет, мелкие, вообще-то. Не в этом дело. Ты когда-нибудь видел, чтоб в пивбаре раков давали?
Видел, - из гонора ответил Пётр.
- А где это, Пушкин? - спросил, сворачивая ногтем пробку, Фёдор.
- Как где? Ты что, не был? Под Ленинградом, на электричке, минут 20.
- Так что, поехали? - осведомился Фёдор в сторону Максима, развалившегося в кресле, как Меньшиков на
картине Сурикова. Максим безмолвствовал.
- Когда, сейчас, что ли? - спросил Пётр.
- А когда?
- Надо уж утром, в выходной, там в парк сходить можно.
- Поехали в выходной.
- Идите вы в жопу со своим Пушкиным, - прервал разговор Максим, пацаны, раков не видели...
Он встал, уже стоя допил своё пиво, подошёл к раскладушке и, сняв ботинки, лёг. Раздался звук как, если бы скажем, два десятка гусар скрестили шпаги.
- Отчего не съездить? - спросил Фёдор.
Какого ляда туда тащиться? - после долгой паузы, когда уже никто не ждал ответа, объяснил Максим.
Да, конечно, трудно представить себе Максима и Фёдора вне дома, или его окрестностей, хотя, поди ты - в Японии были.
- А чего, поехали в субботу? - не унимался Фёдор.
- Вали ты в жопу, темноед, - проговорил Максим. Почему темноед? удивился Пётр.
- Потому что ночью встанешь поссать, а он сидит на кухне в темноте голый и жрёт что-нибудь из кастрюли.
Все засмеялись, Фёдор - особенно умилённо.
- С похмелья! С похмелья-то оно конечно! А у Кобота в кастрюле всегда есть суп.
Налили по пиву.
- Пётр, дайка бутылочку! - лёжа головой к стене крикнул Максим.
Пётр подал бутылку пива, Максим, как больной повернулся и, кряхтя, стал пить.
- Ладно, - сказал он, утирая губы, - сегодня понедельник? В субботу поедем, только теперь точно.
- Ну, а я что говорил? Я же говорил! - развёл руками Фёдор, многообещающе улыбаясь.
* * *
На следующий день ученики прямо с работы поехали к Максиму и Фёдору, чтобы всё подробно обговорить, приготовиться, точно всё наметить.
У Петра в эту субботу оказался рабочий день, но он договорился об отгуле, хотя ему и не полагалось. Пришлось выклянчить, обещать всякое. Особенно трудно было объяснить, зачем понадобился отгул. Не сказать же прямо договорился ехать в Пушкин, - не пустят! В воскресенье, скажут, поезжай. У Василия, вроде, всё нормально, хотя сама работа ненадёжная - в любой момент могут послать - правда, всего на один день.
Сидели три часа и почти ничего не делали, считали, сколько денег надо брать с собой; Фёдор неожиданно для всех очень обеспокоился, хотел, чтобы было всё тщательно распланировано, суетился. Обычно он совершенно ни о чём не заботился, - есть ли деньги, уплачено ли за квартиру, есть ли в доме еда, - всё ему до лампочки, в чём спал (спал он обычно одетый), - в том и гулял везде. Тут же его будто подменили.
Поездка в Пушкин казалась ему совершенно необыкновенным, чудесным делом, которое ни в коем случае нельзя пустить на самотёк. Максим тоже вёл себя необычно, - никаких высказываний типа "Да ну в жопу", ко всему внимателен, даже разрешил Фёдору взять ватник. Видно было, что они с Фёдором и до прихода учеников долго говорили о поездке.
В конце концов решили: вино и продукты купить на следующий день, в среду, чтоб уже не дёргаться. Деньги на это достаёт Пётр - продаст в обеденный перерыв свои книги по искусству, деньги передаст тут же Максиму, который сам вызвался всё купить. На том и разъехались.
* * *
Ещё не скучно? С продажей книг не повезло - взяли только половину, денег явно мало. Вдобавок утром позвонил Василий и сказал, что его всё-таки посылают на буровые, в командировку - сегодня, на день, вернётся в четверг вечером, в крайнем случае, в пятницу утром.
Максима новости прямо подкосили, хотя ясно было что ничего страшного нет. Василий в пятницу приедет, а деньги Пётр завтра достанет.
- Да не в этом дело, - безнадёжно махнул рукой Максим, - Фёдор разволнуется да и вообще нервы трепать.