Марфушка соколиным взглядом обвела с ног до головы даму.
— Так и быть уж, куда наша не шла… где не пропадало… — Марфушка махнула рукой и отошла в сторону. — Тогда не надо! — произнесла мягко Марфушка. — Отпустите ее… вперед надо быть умнее, осторожнее… у меня все на счету… я их всех знаю… — говорила Марфушка, комкая в руке зеленую трехрублевую бумажку.
— И тебе не стыдно, Марфуша? — укоризненно сказал певец, посмотрев вслед удалявшейся даме. — Нет, Марфуша, так не годится… напрасно ты занялась этим…
— Все годится… — с гордостью резко ответила Марфушка, прощаясь с блюстителем порядка. — Ихнюю сестру так и надо ловить на голый крючок…
— Да ведь ты не сыщик? — возразил с досадой певец.
— Я сыщик! Сыщик я!.. а не сыщик… понял? На-кося, раскуси… — Марфушка показала певцу кукиш… — Была бы ухватка, а в Москве денег кадка… Ты, Аркашка, совсем дуралей… так, Никита?.. — спросила она сторожа.
— Вестимо, так, Марфуша… отозвался сторож… и, указав на певца… — мало еще он мочен.
— Эй ты, на резинах! Ванька! Чего там заснул!.. — крикнула Марфушка дремавшему на козлах извозчику. — Подавай сюда! Слышь!..
Извозчик тронул лошадь, а через несколько минут певец с Марфушкой летели на всех парусах восвояси, удаляясь куда-то, по тихой набережной повернув на Каменный мост.
Дон-Бочаро
ВАНЬКА-КАИН НА ХИТРОВОМ РЫНКЕ
(Истинное происшествие)
Темно и мрачно в одном из грязных притонов Хитрова рынка. На наре спит какая-то женщина и молодой человек с испитой физиономией. В воздухе стоит запах пота и сероводорода, слышен храп босяков.
Ночь.
Молодой человек просыпается.
— Марфушка, а Марфущка, — говори он.
Просыпается и лежащая с ним женщина.
— Тебе чего, анафема, не спится?
— Слушай, холера, оставишь ты Степку Голопупа или нет?
— Нет, не оставлю.
— Со света сживу!
— Как хочешь!
И женщина перевернулась на другой бок.
Ванька Лысый поднялся с нар и задумался.
Он когда-то был приказчиком в магазине, да сбили его с панталыку злые люди, товарищи, споили и оставили без места. Запил он горькую и в конце концов очутился на Хитровом, как и многие другие. Не было парню никакой отрады, никакого просвета, лишь одна водка да водка, но судьба свела его с женщиной. Она была когда-то купчихой, имела даже свою лавку, но прогорела, стала заниматься развратом и появилась также на Хитровом.
Оба они влюбились друг в друга и зажили вместе. Жили, как скоты, как дикие звери, но все же поддерживали хоть чем-либо друг друга, а тут попался ирод, молодой босяк Степка Голопуп и отбил у него Марфушку.
— Отмщу, отмщу непременно Степке. Жизни не пожалею, а отмщу, — бормотал побелевшими губами Ванька.
Степка Голопуп был в числе так называемых рыцарей Хитрова рынка. Он промышлял карманным воровством, а где при случае и делал более важные потравы.
И Ванька решился ему жестоко отмстить.
Сообщать полиции о том, что Степка карманщик, не стоило. Она и так знала в лицо всех Хитрованских карманщиков. Нужно было уличить Степку, поймать его с поличным, и Ванька взялся за это дело, как берется за дело опытный сыщик-разведчик.
И с этих пор, как мать, стал Ванька следить за Степкой, притворялся его другом и приятелем и даже вошел в компанию тройки, оперирующей по конкам.
Раз как-то Степка, Ванька и еще третий карманщик, Федька, вскочили на подножку трамвая, желая слимонить у кого-либо часы. Давка была ужасная и Степка, как самый проворный, запустил руку одному толстому купцу под жилетку.
Ванька воспользовался моментом и так толкнул Федьку, что тот вверх тормашками вылетел из конки прямо на мостовую. Конку остановили в виду несчастного случая, а купец схватил Степку за руку и закричал караул.
К конке со всей мочи бежал постовой городовой.
— Кто кричал: караул? — спросил он у кондуктора.
— Это я, — ответил купец, — вот видишь, карманщика поймал, веди его, любезный, в участок.
Степку схватили и повели, а Ванька, как ни в чем не бывало, стал помогать Федьке и пошел с ним, утешая его в неудаче, на Хитровку.
К вечеру обитатели притона сошлись вместе. Пришла и Марфушка.
— А где же Степка? — спросила она.
— В участок попал, — ответил Федька, — большая карамболь. Меня с конки так и выбросило. Я неловко стоял. Один Ванька цел остался, а Степку слопали.
«Значит, он и подвел его, истый Ванька Каин, — подумала Марфушка, — ну, уж если я его поймаю, цел он от меня не уйдет. Не таковская».