- Я имею право знать, по какому праву вы отказываете мне в доступе?! – Мэри вся на взводе. – У меня есть все полномочия, если вы забыли, то…
- А если вы забыли, милочка, – напоминает женщина в серой шинели, доставшейся ей от отца-маггла. – То я здесь не штаны протираю. А работаю! И если мне велено не пускать вас, то я не пропущу! Мерлиновы кальсоны!
- Что значит «велено не пропускать»? – глаза у Мэри округляются. – Да как вы смеете?
- Это я смею? Это ты тут без году неделя, а я… – женщина поднимает свою тушу от сиденья. – Да как ты смеешь, нечистокровная!
- Дамы, – Альберт Ранкорн появляется вовремя. – Что здесь происходит?
- Альберт! – Мэри кидается к мужу, ища защиты. – Меня отказываются пропускать в архив, при том, что у меня есть письменное разрешение Министра Магии. Это же возмутительно!
- А у меня есть спецраспоряжение его заместителя!
Альберта перекашивает. Мэри становится за его спиной.
- Кого? – он подходит и берёт бумагу, всю заляпанную жирными пальцами, измазанными в сливочном креме от пирожных. – Вы уверены?
- Уж я-то, милок, уверена, – кивает толстуха. – Так что, валите-ка вы оба с глаз моих долой! Не мешайте…
Мэри видит, что на столе за небольшой стойкой стоит початая литровая бутылка огневиски и на блюдце лежит несколько лимонных долек. Охранник опускает глаза и торопится исчезнуть.
- Не мешайте мне работать! – заканчивает предложение толстая администраторша. – А не то понабегут всякие, натопчут. Да ещё чего доброго – унесут половину записей!
- Угу, – Альберт, намереваясь защитить честь и доброе имя супруги, нахмуривается. Хоть Мэри и неправа, но показывать это на людях – себе дороже. А Амбридж так вечно сунется вперёд батьки. Фадж даже ещё не в курсе, а эта, конечно, да. – Особенно, если учесть специфику вашего времяпрепровождения… думаю, что когда будут выносить записи, вы, дорогуша, даже не проснётесь!
Мэри выжидающе замирает. Тётка в шинели обескуражена.
- Я всё равно не могу ничем помочь, – снова талдычит она. – Простите. У меня приказ.
- Ничего, – Ранкорн умеет общаться с подобными индивидуумами. – Сколько?
- Альберт, – шипит на мужа Мэри. – Не надо.
- Да нет, дорогая, – в той же манере отвечает Ранкорн. – Если ты так хотела меня, то получи и распишись. Какого чёрта ты вообще дёргаешь меня среди рабочего дня?!
- Мне нужна была помощь.
- Да? – он удивляется весьма наигранно. – Когда ты стала думать обо мне как о помощнике?
- Альберт, пожалуйста, – Мэри никак не хочется ругаться при посторонних. – Не сейчас.
- А когда?! – он всё ещё смотрит на женщину в шинели и протягивает той внушительных размеров мешочек с галеонами. – Скажи мне, Мэри, чего ты добиваешься? Чтоб нас обоих вышвырнули? Так у Амбридж это запросто. Чего ты хочешь? Чтоб мы жили на пособие бывших работников Министерства, которого не хватает даже на пропитание?
- В какую секцию идёте, милочка? – женщина всё же берёт мешочек с деньгами и прячет его под свою подушку, положенную на стул. – У вас не больше пяти минут.
Мэри только фыркает, глядя на полупьяную администраторшу, и резко проходит в двери, которые распахивает перед ней мужик-охранник. Ранкорн идёт следом за женой. И когда старик пытается преградить ему путь, он смело выворачивает бедняге руку, наслаждаясь хрустом костей.
***
Минерва ставит цветы, подаренные Сириусом, в большую вазу на своём окне. Какое-то время волшебница любуется ими, яркими благоухающими пятнышками, на фоне довольно однообразного серого пейзажа. Её окна выходят как раз во внутренний двор Хогвартса. Там ничего не меняется вот уже много лет. Только фонтан да парочка скамеек. Декоративные долголетние деревья, за которыми ухаживает сама Помона Стебль, не вызывают у Минервы такого восторга, как этот букет. И если хорошенько подумать, то МакГонагалл вообще почти не может вспомнить, когда ей последний дарили цветы.
Точнее, она помнит кое-что, связанное с цветами. И с ней. Да и не только с ней. С ним. С Томом. Минерва знает, что с возрастом любой человек заметно меняется. Иногда – в лучшую сторону, иногда – нет. Меняется его взгляд на жизнь, на окружающих, на многие вещи, которые раньше вызывали пренебрежение.
В молодости она не особенно жаловала цветы. Её первый муж был заядлый ботаник. Конечно, он совмещал работу и в саду, и в Министерстве весьма удачно, но всё же, при желании, он мог бы завалить её цветами, даже редчайшими видами, которые привозил из-за границы, если бы она только захотела. Но… нет. Минерве никогда не нравилось, что «лучшим подарком для женщины» мужчины воспринимали и продолжают воспринимать именно букеты цветов. Очень мало тех, кто подходит к этому делу с практичностью…