— Я должен спросить тебя, Гарри, — произносит он мягко, — не хочешь ли ты мне что-нибудь сказать? Вообще что-нибудь.
Гарри вдруг теряется и не знает, что ответить. Он вдруг думает о крике Малфоя: «Я знал, что душа у тебя чёрная!», о венке в подземелье, о нелегальном оборотном зелье, даже о змее, которую выпустил из палочки на Забини. Вспоминает о слухах, которые о нём распространились, и о чудовищном подозрении, что он как-то связан с Салазаром Слизерином…
- Наверное, я схожу с ума, сэр.
- Почему ты так решил?
- Я же сказал, что слышу странный голос.
- Я тебя понял, Гарри, – кивает поразительно спокойный Дамблдор. – А кроме этого?
- Ничего, сэр, – мотает головой Гарри. – Больше ничего.
***
Двойное нападение на Джастина и Почти Безголового Ника обращает страхи в настоящую панику. Удивительнее всего то, что особенно волнует школу расправа с Почти Безголовым Ником. Все спрашивают друг друга: у кого могла подняться рука на бедное привидение, какая страшная сила сумела поразить того, кто и так уже мёртв? Все билеты на экспресс Хогвартс — Лондон, уходящий накануне Рождества, мгновенно раскуплены: из школы ожидается массовое бегство.
- Гарри, а ты почему в Хогвартсе на праздники? – спрашивает Гермиона. – Сириус же хотел…
- Он написал мне в последнем письме, что сейчас не лучшее время для гостей. Он чем-то очень занят.
— Вижу, мы тут будем одни, — оценивает ситуацию Рон в разговоре с Гарри и Гермионой. — Из наших только Малфой и Финниган, ну и ещё Крэбб с Гойлом на Слизерине — вот и все, кто останется.
Что касается Гарри, он ощущает прилив радости – почти все уезжают. Он устаёт от того, что народ шарахается от него в коридорах, словно он отрастил клыки или плюется ядом, устаёт от шушуканья, кивков и шипения за спиной. Фред и Джордж, однако, всё стремятся свести к шуткам: «Дорогу наследнику Слизерина! Падайте, идёт самый великий маг…»
Перси решительно осуждает их поведение.
— Этим не шутят, — холодно заявляет он.
— Ушёл бы ты с дороги, Перси, — вздыхает Фред. — Не видишь, Гарри торопится…
— Его ждёт в Тайной комнате чашечка чая и приятная встреча со своим клыкастым слугой, — добавляет Джордж, радостно фыркая.
- Эх, что пили зелье, что бы не пили – одинаково. Эффекта нет. – Рональд вздыхает, сидя на столешнице в пустующей гостиной. – Ничего ведь не выпытали.
- Ну, кое-что всё же есть, – Гермиона решительно подходит к нему. — Гарри сказал, что Забини поведал вам о том, что кто-то всё же открывал Комнату тридцать с лишним лет назад. Верно?
- Да.
- Отлично, – девочка берётся за толстую книгу. – А ещё он вам сказал, что тогда умерла магглорожденная ученица.
- Ну, допустим…
- Неужели вы ещё не поняли, кто это?
- И кто? – Гарри, сидя в кресле и смотря на огонь, хмыкает. – Например?
- Кто у нас в замке самое молодое привидение?
Мальчишки резко переглядываются.
- Плакса Миртл! – кричат они и бросаются к выходу.
Плакса Миртл рыдает громко, надрывно, как никогда. В туалете царит тьма, свечи смывает потоками воды, заливающей стены и пол.
— В чём дело, Миртл?
— Кто там? — отзывается несчастная Миртл. — Пришли швырнуть в меня чем-нибудь ещё?
Гарри задирает штанины и доходит вброд до ее кабинки.
— Это почему я должен в тебя чем-то швырять?
— Откуда я знаю! — говорит Миртл, появляясь из сливного бачка с очередной волной, обрушившейся на пол. — Я тут сижу, занимаюсь своими делами, никому не мешаю. И вдруг в меня начинают швыряться книгами!
— Но с тобой же ничего не случится, — резонно возражает Гарри. — Книга просто пролетит сквозь тебя, и всё.
Сказав эти слова, Гарри тут же понимает свою ошибку.
Миртл взмывает вверх и истошно вопит:
— Значит, надо швыряться в бедную Миртл? Она все равно ничего не чувствует! Десять баллов тому, кто попадет ей в живот! Пятьдесят — кто угодит в голову! Чудесная игра! Но мне она что-то не по нутру!
— А кто все-таки это сделал? — спрашивает Гарри.
— Понятия не имею. Я здесь расположилась в колене сифона, предаюсь мыслям о смерти, а эта штука пронзает мою макушку. — Миртл свирепо смотрит на друзей.
- Скажи, Миртл, – осторожно начинает Гарри. – Ты училась в Хогвартсе, верно?
- Конечно.
- На факультете…
- Когтевран! – с гордостью отвечает Миртл. – А что?
- В каком году ты поступила?
- В тысяча девятьсот шестьдесят четвертом.
Гарри и Рональд переглядываются.
- А в каком году умерла? – кашлянув, спрашивает Гарри.
- Умерла в шестнадцать лет, – плача, произносит Миртл. – В тысяча девятьсот шестьдесят девятом.