Волшебница только фыркает.
- И с чего это ты, такой белый и пушистый, заботишься обо мне? – губы, покрытые белой плёнкой налета, чуть дёргаются, изображая оскал. – Ты, бывший член Ордена Феникса, заботишься обо мне, опустившейся Пожирательнице смерти?
Сириус поворачивается к ней. Ставит стакан на стол.
- Только не надо говорить, что по доброте душевной.
- Ты всё ещё в действующем составе? – Сириус наполняет бокал чёрным кофе без сахара и отмечает, как жадно набрасывается на него запойная колдунья. – Нет? Вот именно. Поэтому, у нас больше общего, чем может показаться.
Лукреция от неожиданности закашливается. Сириусу приходится стучать её по спине. Мужчина садится напротив. Он берёт в руки нож и режет омлет, который всё ещё вкусно пахнет, несмотря на то, что приготовлен давненько.
- Кормить или справишься?
- Справлюсь, – слабо кивает Лукреция. – Блэк, с тобой что-то сделали в Азкабане? С чего вдруг ты поменял свою точку зрения на…
- На что? – нахмуривается Сириус. – На Пожирателей? Так ты настоящей и не была никогда. Ты металась туда-сюда и, в конце концов, проиграла в глазах обоих сторон. Дамблдор понял, что ты не создана для Ордена, а Волан-де-Морт понял, что ты не справишься с ролью истинной фанатки чистоты крови. У него для этих забав Белла…
- Не упоминай эту суку! – Лукреция снова готова броситься. – Никогда больше! Надеюсь, что она сгниёт в камере! Чем быстрее, тем лучше.
- Да, для того, чтобы убить чужого человека много не надо, – хмыкает, погрузившийся в раздумья, Сириус. – Но вот, чтобы убить своих близких кровных родственников… Это другой вопрос.
- Эта тварь всегда была шальной. С раннего детства. А уж как его встретила… знаешь, они были бы идеальной парой. Жаль, что он предпочитал грязнокровок. Хотя…
- Что случилось с твоей семьей?
- Ты же знаешь. – Лукреция медленно доносит вилку с кусочком помидора до рта. – Они убили их. Сперва отца, потом сестёр. Мама сама умерла, не выдержав этого. Мне пришлось на время уехать…
- Меня не пустили на похороны деда Арктуруса, – мрачно выдаёт Сириус. – Сказали, что не на что смотреть.
- Ещё бы, – волшебница поднимает глаза. – Они расчленили тела на мелкие кусочки.
- Чтобы скрыть следы жестоких пыток.
- Это я виновата, – на грани шепота проговаривает Лукреция и откладывает вилку. – Я проболталась о их местонахождении. А у Волан-де-Морта тогда не было средств к существованию. Я должна была вынести фамильный сейф, но в последний момент передумала…
- Насколько мне, опять же, известно, – говорит тут же Сириус. – Сейф вынесли задолго до убийства. И мой Регулус не раз упоминал, что именно он ходил на это дело. Так что – не вини только себя.
- Они взбесились после того, как узнали, что всё фамильное золото отписано тебе.
- Я слышал об этом. Но, похоже, что Волан-де-Морта такой расклад не устроил. Он заставил деда переписать завещание на моего отца. А тот, в свою очередь, переписал его на Регулуса…
- А ты знаешь, кто помогал твоему непутёвому братцу? – усмехается волшебница. – Знаешь, без чьей помощи бы он никогда не вынес этот чертов сейф?
- Я догадался, – кивает Сириус. – Про вас ходили слухи ещё в школе. И некоторые даже утверждали, что ты стала Пожирательницей ради него.
- И я слышала об этом. Только это вздор.
- Значит, ты его не любила? – с каким-то стремительно нарастающим сожалением спрашивает Сириус. – Совсем?
- Увы, Блэкушка, – Лукреция качает головой. – Любовь для идиотов. И к тому же, тех, кого мы на самом деле любим, никогда не будет рядом. Так что – зачем размениваться на какие-то чувства?
- Регулус говорил о тебе.
Что именно?
- Много чего. Только не называл имени. – Сириус вздыхает. – Я долго гадал… и вот теперь сложил картинку.
- Да, ты ещё скажи, что он на украденные деньги собирался нам свадьбу сыграть, – женщина утробно смеётся и доедает омлет. – Вся его любовь заключалась в нежелании уступать другим чистокровным, которые обязательно должны были сходиться с теми, кто сможет достойно продолжить род.
- Министерство Магии запрещало тогда только близкокровные инцестуальные связи. – Сириус откидывается на спинку стула. – А вы были бы двоюродными. Так что – нормально.
- Всё равно, – Лукреция морщится от головной боли. – Я относилась к нему, как к напарнику и другу. Не больше.
- Тем вечером он направлялся к тебе, выходит, – Сириус говорит с болью. – Когда они напали. И я поначалу думал, что…
- Что я причастна? – вспыхивает Лукреция. – Да ты, Блэкушка, с головой уже тогда не ладил.