- В Хогвартсе когда-то были магглорождённые преподаватели.
- А сейчас? – вдруг Альберт ставит Мэри в тупик.
- Да, после войны ни одного. Но ничего. Я буду первой.
- Первой дурой! – срывается Ранкорн и меряет шагами кухню. – Ты ещё не избавилась от прежних неприятностей, а уже находишь новые!
- Если и есть место, где можно выяснить всю правду об убийстве моей сестры, – напоминает Мэри, проговаривая слова четко и жёстко, – то это как раз Хогвартс.
- Хорошо, допустим, я предполагал, что ты не сильно боишься Амбридж… – Альберт мастерски выдерживает паузу. – Но то, что ты не боишься даже Того-кого-нельзя-называть – уже нонсенс.
- Всё, что ни делается – к лучшему.
- Достойный ответ, – хмыкает мужчина. – Достойный ответ для законченной эгоистки. Браво, Мэри Элизабет Кроткотт. Министерство Магии за такой короткий срок воспитало в тебе лучшие черты…
- Эгоистки? – перебивая, меняется в лице волшебница. – Альберт, ты в своём уме? Это в каком же месте я эгоистка?!
- Да если бы ты думала хоть о ком-то, кроме себя, – орёт Альберт, – то не выкаблучивалась бы перед Амбридж и не лезла в эту муть с повёрнутым Реддлом и с маразматичкой МакГонагалл! Сидела бы дома, варила мне борщи и рожала детей!
Мэри при этих словах бледнеет, а потом резко краснеет. Она чувствует, как к лицу приливает жаркая волна, а пальцы немеют. Тема с детьми всегда была для неё на втором плане, но едва Ранкорн упоминает её, она не может оставаться спокойной.
- Да как ты смеешь? – ей очень хочется залепить Ранкорну по лицу.
- А как ты, Мэри, смеешь так себя вести? – Альберт говорит это не потому, что хочет унизить жену, а для того, чтобы попытаться втолковать ей, что она для него значит (беда лишь в том, что Ранкорну очень трудно даются разного рода сентиментальные и ответственные признания). Однако он избирает не самую подходящую тактику. – Ты же позоришь меня на каждом шагу! Если ты помнишь о своём происхождении и, надеюсь, всё же, не забываешь о моём, то, я вынужден сообщить, что твоё поведение дискредитирует меня, как мага, не только в Министерстве, но даже дома!
Мэри уже догадывается, что не будь он пьян, и половины не стал бы говорить. Но иногда лучше высказаться, а не копить обиды в себе. Вообще, её Ранкорн очень сдержанный. В нём меньше всего истерии и желания доминировать везде и всюду, как отмечает Кроткотт, спустя даже несколько лет в браке. Но позывы к рефлексии и жажда внимания, подкрепленная мужскими амбициями, никуда не деваются. Раз в год это вырывается наружу. Увы. Но потерпеть можно. Всё же, брак с Альбертом – одно из самых удачных её решений. Мэри, конечно, понимает, что со стороны это выглядит как холодный расчёт (даже прожжённая стерва-Амбридж этому удивляется), но с другой – не более, чем рациональная позиция относительно и не такого ещё жестокого мира.
- Ни в какой Хогвартс ты не поедешь, – Альберт тяжело опускается на стул рядом с Мэри. – Пока я жив и пока ты моя жена – ты никуда не поедешь. Точка.
- Прости, но всё уже решено.
- Это ты так решила, – мужчина ищет в кармане брюк сигареты. – А я против.
- Альберт, – Мэри долго смотрит на свою левую руку. Туда, где засыхает кровь, и вспоминает те эмоции, когда перо коснулось пергамента. Она помнит, как страшно принимать такие решения. Впервые ей страшно не за себя, а за Альберта (Мэри не могла не попытаться. Да, она соврала. Но сделала это во благо). – Если для того, чтобы уехать в Хогвартс и узнать правду, мне придётся развестись с тобой, то я это сделаю.
Ранкорн в ярости сминает в кулаке пустую пачку. Во рту у него так же гадко, как и в душе. Алкогольное опьянение отступает стремительно. Теперь хочется курить. До блевотины, чтобы, наконец, избавить свой внутренний мир (если таковой вообще имеется у представителей чистокровной, вскормленной на расизме, министерской ячейки) от той ноши, что давит на плечи и вот-вот сломает хребет. Альберт смотрит на Мэри и понимает, что этот ультиматум – только цветочки.
***
Следующий день начинается с проливного дождя. Первого и чертовски холодного. Осеннего. Хлёсткого, как кнут дрессировщика в цирке. Когда включается свет и бурные овации стихают, Драко вылезает из глубокого удобного кресла в маггловском развлекательном центре. Не сказать, чтобы мальчик никогда не видел зверей, что выполняют команды человека по щелчку пальцев, но всё же что-то в этом представлении, которое он смотрит вместе с Уолтерсами и даже с Минервой, переворачивает его мир с ног на голову.
- Как тебе? – спрашивает мальчишку Джон. – Можем приехать сюда в твой день рождения. Здесь ещё полно игровых автоматов.