- Это Драко Малфой, учится на Гриффиндоре, – говорит Минерва, кладя руку на плечо своему ученику. – Ваш большой поклонник.
Драко смущается и дёргает плечом.
- Я ни секунды не сомневался в том, что моими книгами будут восторгаться все.
Драко переглядывается с Минервой. Локонс же подходит к столу и берёт на нём колдографию в огромной золотой рамке. Быстро чиркает автограф и суёт ту в руки Драко, снова напрочь забывая о его существовании, и уводя Минерву в закуток, где (судя по доносящимся из закутка запахам) накрыт стол.
Глава 6. "Флориш и Блоттс" (часть 2).
Отрекайся от слов и надежд
и всего, что однажды проходит.
Сколько стоит любимая вещь,
та которая больше не в моде?
(А. Крыса)
- Мэри, поговорить не хочешь? – Альберт обходит стул, на котором, уставившись в одну точку, сидит его жена. – Ты молчишь уже почти три дня.
- Оставь меня, – почти через силу говорит Кроткотт.
- Ты ведёшь себя как капризный ребёнок.
Альберт вздыхает и присаживается на подоконник. В их спальне довольно много свободного места – кровать не двуспальная. Альберту всегда льстит тот факт, что, лежа в постели, им всё равно приходится прижиматься друг к другу сильнее, чем следовало бы, исходя их отстраненных отношений. Ранкорн на самом деле очень переживает за состояние Мэри. И это не просто так – с тех пор, как она лишается работы, с женщиной начинает происходить что-то странное. Не заметить невозможно – она почти не спит, мало ест, молчит.
- Ну, так повоспитывай меня, – глухим голосом произносит Мэри, – Альберт Ранкорн.
- Делать больше нечего, – фыркает он, радуясь хотя бы тому, что она ответила. – Ты взрослый человек.
- Вот и я о том же, – Мэри медленно поднимает глаза. – А вот ты когда последний раз на работе был? Когда был занят своим рыболовным хобби? Когда читал, в конце концов?
- Теперь ты решила меня повоспитывать? – уточняюще кивает Ранкорн. – Не стоит так утруждаться…
- Нет, правда, – допытывается Мэри. – Почему ты не на работе?
- Тошнит меня от работы.
- Амбридж дала выходной? Ещё один?
- От неё дождёшься, – говорит Альберт голосом полным пренебрежения. – Просто она после того случая с тобой обходит меня стороной. А я и не навязываюсь. Иначе, боюсь, что покалечу.
- Почему это она тебя обходит?
- Чёрт рогатый её разберёт. Жабу эту.
- Ты хочешь сказать, что после моего увольнения к тебе никто не подходил с расспросами? Вообще никто?
- Мэри, тебя это разве волнует? – теперь Альберт смотрит ей в глаза.
Она смущается. С одной стороны, говорить с ним на подобные темы небезопасно – Мэри никак не может знать, что её Альберт на самом деле с ней до конца. А с другой – она бесконечно винит себя в случившемся. И понимает, что Ранкорн прав в чём-то: игры, в которые играют в Министерстве магии, не рассчитаны на дилетантов, и матёрые игроки, типа Амбридж, устраняют «помехи» одним взмахом палочки. Учитывая обстоятельства, Мэри Кроткотт осознаёт, что если, не приведи Мерлин, с ней что-то и случится, то общественности будет плевать. А вот ближайший к ней человек – Альберт – пострадает сильнее. И пусть она не любит его (и вряд ли когда-то снизойдёт до убеждения, что «Пожиратели смерти и чистокровные, чьи предки уничтожали магглрождённых раньше, тоже имеют право на сострадание, участие и любовь»), но, однако же, она является её опорой и единственным близким человеком. На данном этапе, возможно, самым близким.
- Может быть, я и эгоистка в твоих глазах, но в своих не хочу ею являться, – мотает она головой. – Альберт, я волнуюсь за тебя. Да, я знаю, что ты скажешь…
- Не знаешь, – Альберт Ранкорн потирает подбородок, прилично заросший щетиной. – Договаривай. А потом я скажу.
- Неужели эти идиотские выборы так застилают глаза Фаджу?
- Риторический вопрос, Мэри. – Альберт усаживается на подоконнике поудобнее, но всё равно внимательно смотрит на жену, ожидая, что же она скажет. – Конечно, он сейчас занят только этим. И нападение на его сыночка лишнее тому подтверждение.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Это элементарное привлечение внимания.
- То есть, на Коуди никто не нападал, по-твоему? – глаза у Мэри распахиваются шире. – Это пиар такой?