Драко смотрит уже не волком, а с искренним недоумением. Он, кажется, не до конца понимает, что его только что назвали трусом. Нет, он слышал это слово, но никогда не думал, что оно прозвучит, как приговор.
Окончательный.
— Что ты пялишься? Глазёнки поломаешь, — темнокожий ехидно улыбается. — Платить будешь, не тронем.
— И сколько?
— Сколько скажем, — отвечает Слизеринец, отходя к своему столу.
Драко сидит ровно.
Он не верит в пустые угрозы.
Его не посмеют тронуть.
И в-третьих, Драко опять намеревается пойти и покараулить Снегга возле его лаборантской, дабы спросить о переводе на Слизерин. Прошлая попытка не увенчивается успехом только потому, что Драко не может сформулировать своё предложение. Свою просьбу. Мямлит и срывается на детские слёзы.
Снегг высмеивает его открыто и нисколько не испытывает сочувствия. Но, наверное, ему самому стоит быть чуть более расчетливым и дерзким? Драко допивает свой сок и встает из-за стола, резко отбрасывая назад мантию.
— Мистер Малфой, зайдите ко мне в кабинет, — Минерва МакГонагалл возникает за спиной Гриффиндорца будто из-под земли. — Ваши родители здесь.
Драко больше не смотрит ни на кого — он несется по лестнице, забывая и о нормах приличия, и о даже о том, куда он попал, и уж, конечно, о том, как смотреть в глаза родителям. Ему хочется увидеть мать. Нет, не отца, который приехал, судя по всему, только ради «галочки» в табеле работника Министерства Магии.
Только мать.
Мальчишка влетает в кабинет МакГонагалл, распахивая двери настежь, и кидается к высокой тонкой фигуре, скрытой дорогой мантией-плащом. Нарцисса стоит к нему спиной. Руки сложены на груди. Она не шевелится даже тогда, когда Драко зовёт её.
— Мама? — повторяет мальчик, резко останавливаясь, и чувствует, что опять где-то в горле разбухает проклятый ком, не дающий произносить слова четко. — Мам, я…
— Сядь, Драко, — холодный женский голос эхом откатывается к самой двери, у которой застывает профессорша, дошкрябавшая до своего кабинета. — И послушай, что я скажу.
Драко садится на стул, расположенный в непосредственной близости от стола с массивными ножками и гладкой столешницей.
На столе расположены пара чернильниц, гора непроверенных контрольных работ в письменном виде, палочка для тренировки с первокурсниками и ещё некоторые свитки, незнакомого происхождения.
Мальчишка увлеченно рассматривает все эти предметы, стараясь заглушить подступающую истерику. Он не может себе позволить скатиться до того, чтобы плакать при родителях. Кстати, отца нигде не видно, и Драко не пытается повернуть голову, чтобы поискать предка глазами.
— Вы не могли бы оставить нас наедине? — Нарцисса Малфой наконец-то поворачивается к МакГонагалл, и Драко видит её лицо. Оно никогда не казалось ему столь родным и нужным, как сейчас, но женщина не опускает взгляд карих глаз вниз. Она избегает столкновения со взглядом сына. — Пожалуйста.
— Да, конечно, — кивает старуха, всё же опасливо косясь на мальчика. — Как закончите, сообщите. Первокурсников сопровождают в общежитие старшие. Это обязательно.
— Не волнуйтесь, — едва разжимает губы Нарцисса. — Я позову.
Когда двери кабинета закрываются, Драко опять вскакивает с места и бросается к матери. Он обнимает её и уже не боится плакать. Его худые руки обвивают осиную талию Нарциссы, а лоб утыкается в живот. Драко нуждается хоть в паре секунд ласки, но женщина, будто не понимая этого, отстраняет его от себя и грозно произносит:
— Что ты творишь?!
Драко всхлипывает, утирает глаза.
— Сядь, я сказала, — Нарцисса Малфой сжимает кулаки. — Отец сейчас разговаривает с Дамблдором. Если перевода на Слизерин добиться не удастся, то нам придется перевести тебя в Дурмстранг, Драко.
В глазах мальчика мелькает надежда. Он через силу выдавливает улыбку и спрашивает, смотря на свои дрожащие руки:
— А меня туда примут?
— Ты не прошел вступительные испытания. Я не знаю, возможен ли перевод из Хогвартса в Дурмстранг и обратно, но Люциус говорит, что вполне.
— Мама, я не хотел этого. Это ошибка. Так не бывает. Ты же знаешь!
— Выходит, я о тебе ничего не знаю, сын, — её глаза становятся узкими, как у змеи, и холодными, как лёд. — Опозорить нашу семью с такой легкостью удалось только тебе…
— Эта Шляпа — маразматичка! — срывается на визг мальчик, снова не в силах сидеть на месте. — Её пора бы сжечь!
— Я бы лучше тебя сжег, — Люциус входит в кабинет неслышно. — Всё отменяется, Цисси. Этого недоумка отказываются брать на факультет Слизерин. Взятку отклонили. Маггловские законы всё чаще накладывают отпечаток на Дамблдора. Скоро он окончательно забудет, что такое чистая кровь.