- Зовите меня просто Альбус. Здесь можно. И вам спокойнее, и мне не так легче.
- Я польщена, сэр, - Минерва кивает ему, и тут, опуская глаза, снова натыкается взглядом на Амбридж. Та не блещет высоким ростом. И хоть не брезгует шпильками, всё равно МакГонагалл выше. - Но предлагаю не переходить определённых установленных не нами, отнюдь, границ.
- Долорес! - Альбус, едва троица подходит на расстояние, равное нескольким шагам, рвётся навстречу и принимается рассыпаться в комплиментах. С Фаджем и Яксли он здоровается чуть позже. С первым - за руку, а со вторым лишь сухим кивком. - Большой день сегодня, верно?
Минерва продолжает стоять на одном месте, ожидая, что Дамблдор должен её, вроде бы, представить, но, поняв, что он наглухо пропал в декольте, старательно выпячиваемом Амбридж, подходит сама. Губы Яксли сразу кривятся в неком подобии усмешки, однако спасает положение Фадж, тут же последовавший недавнему примеру Дамблдора. Конечно, комплименты эти ничего не значат, в большинстве своём, но услышать их приятно любой женщине. Фадж весьма красноречив, когда это выгодно. Он буквально заваливает МакГонагалл хвалебными одами о её работе с детьми, попавшими в трудную жизненную ситуацию. И даже рискует поцеловать ей тыльную сторону ладони, отчего Минерва окончательно теряется.
Звучит первый звонок, оповещающий, что пора проходить в актовый зал. Однако Альбус Дамблдор не торопится - к нему по очереди подходят и другие именитые волшебники, кто с чем. Фадж, Амбридж и Яксли всё ещё поблизости. Присоединяется и Амелия Боунз - чистокровная волшебница, рвущаяся занять нижнюю нишу в Судебной палате. Минерве становится не по себе от такого количества людей, находящихся от неё в непосредственной близости - не со всеми из них она готова проводить время, далеко не со всеми. А в данной ситуации - ни с кем. Мрачные мысли и головная боль от постоянного высокого голоска Амбридж кажутся пустяком, когда к Минерве со спины подкрадывается Элфинстоун.
- Как вы прекрасны, леди! Позвольте вас проводить? - он кланяется с улыбкой и протягивает руку, но, видя, как хмурится Минерва, тут же перестает кривляться и выпрямляется. - Ладно, скажем проще - не хочешь сесть вместе? Как в старые времена? Желательно на последний ряд... чтобы удобнее было разговаривать...
- Урхарт, - выговаривает сквозь зубы Минерва. - Лучше уйди с глаз моих.
- Ну, дорогая, знаешь ли, я не последний человек на этом приеме. Так что твоё желание неосуществимо. - Элфинстоун, быстро поздоровавшись с Дамблдором, спрашивает у того разрешения поговорить с бывшей женой наедине. - Просто смирись.
- Ничего с последней нашей встречи не поменялось, - МакГонагалл вырывается из его рук и движется в сторону зала. - Оставь меня в покое. Я не намерена разговаривать о твоей идиотской сделке. Ты не понял?
Настырный Элфинстоун не желает ничего понимать - он брюзжит над ухом ещё добрых десять минут, пока не звучит последний третий звонок, и не подтягивается начальство высокого полета, включая первых заместителей и особых гостей. В зале после очередных аплодисментов наконец-то гасят свет, и только сцена, и красная ковровая дорожка, ведущая к ней, мерцают в свете летающих по залу цветных фонарей. Минерва радуется тому, что Урхарту приходится отсесть и пустить Дамблдора. На первом ряду устраиваются Амбридж, Яксли, Боунз, несколько крепких авроров и другие личности - всем известно, что перед оглашением результатов выборов обязательно предусмотрена церемония награждения особенно отличившихся работников. Теперь Минерва понимает, отчего Амбридж так выряжалась.
На сцене под фанфары появляется ведущий, и затем следует пафосная речь, произносящаяся только ради того, чтобы помощники успели левитировать и разложить в правильном порядке медали и грамоты, ожидающие своих героев на небольшом столике. Звучат вежливые овации, и приглашается действующий министр для вручения наград. Это невысокий мужчина с круглым лоснящимся лицом, чем-то напоминающий коренастого Фаджа, только значительно постарше. Многие из волшебников уверены, что они всё же имеют родство между собой, но до конца подтвердить эту теорию не могут. Всё же другая фамилия и происхождение вносят коррективы в самые невероятные версии. На самом деле, отец Корнелиуса Фаджа - это крайне загадочная фигура. Он никогда не появляется на светских вечерах, не светится в местных новостях и газетах магического сообщества, его почти никто не знает в лицо. И если думать исключительно на родственные связи между действующим министром и приезжими Фаджами, то появляется абсолютно логичный вариант передачи поста одного близкого к ним человека другому.