И только предмет частых обсуждений экипажа – мальчик с удивительными синими глазами, продолжал дичиться всех, кроме самого Саттора. Он ходил за ним хвостиком везде, куда бы ни направился коммандер. Семенил рядом, крепко держа мужчину за руку. Если с ним кто-то пытался заговорить, прятался за полковника, и уже оттуда выглядывал, изучая незнакомца настороженным взглядом. Он ни с кем не заговаривал первым, и на вопросы не отвечал, только своему отцу, которого упорно именовал Грорг.
Саттор не навязывал мальчику свое отцовство, терпеливо ждал, когда пройдет время, и Рик, наконец, примет его и свое новое имя. Пока же младший Саттор упрямо твердил:
– Меня зовут Райверн. У меня есть отец.
– Хорошо, – покладисто кивал Георг. – Я понял. Твое имя – Райверн, но я буду называть тебя – Рик. Мне удобней произносить это имя, твое сложное. Ты не против?
Рик некоторое время буравил мужчину хмурым взглядом, но все-таки кивнул и ворчливо ответил:
– Ла-адно. Называй. Только я всё равно Райверн.
– Я помню, Рик, – улыбался коммандер.
Можно было бы оставить мальчику его имя, но Георг хотел, чтобы из его жизни исчезло всё, что напоминало бы о прошлой жизни и трагедии, произошедшей на Таноре. Рику снились кошмары. Он кричал во сне, днем часто замыкался и уходил в себя, и Саттор старался не оставлять ребенка в одиночестве, увлекал, чем мог, рассказывал сказки, которые помнил из своего детства. Впрочем, помнил их полковник плохо, потому неожиданно открыл в себе талант сочинителя, потому что приходилось как-то додумывать и заканчивать истории, которые обрывались в его памяти, едва дойдя до середины. А если не мог ничего придумать, то рассказывал о Гее, о космосе и других планетах и их обитателях.
– На Ниане живут зеленые люди, представляешь? – говорил полковник. – И чем зеленей кожа, тем нианец знатней и красивей.
– Зеленые? – округлял глаза мальчик.
– Зеленые, – важно кивал Георг.
– Да ну-у, – недоверчиво тянул Рик. – Грорг, ты врешь! Зеленых людей не бывает.
– Даже с красными глазами бывают, – горячо возражал коммандер. – И с жабрами, как у рыб. Например, короли Стронна. Жабры у них вообще признак божественности.
Младший Саттор некоторое время потрясенно хлопал глазищами, потом махал рукой и пренебрежительно отвечал:
– Враки это. Такого не бывает.
– Да как же не бывает, когда есть?! – возмущенно восклицал отец. – Вот, гляди!
Он доставал коммуникатор и показывал пасынку жителей необъятной Вселенной, ненавязчиво знакомя его с другими формами жизни. Не спешил, дозировал информацию по крошке, превращая адаптацию в игру. Правда, сначала пришлось доказать мальчику, что к богам ни сам коммандер, ни его экипаж никакого отношения не имеют. К демонам тоже, такое предположение Рик высказал, когда Саттор убеждал его в своей человечности.
– Ущипни меня, – сказал полковник, протягивая руку. – Только со всей силы ущипни. Если я бог, то тебя поразит молния за святотатство, а я не почувствую боли, и даже следа не останется.
– А если демон? – с подозрением спросил Рик.
– Тогда ты сгоришь в огне, а мне всё равно ничего не будет, – «успокоил» его Георг.
Мальчик пошмыгал носом, не спеша выполнить просьбу странного Грорга.
– Трусишь? – подначил его коммандер. – А сказал, что большой.
– Я большой, – заносчиво ответил Рик.
Зажмурился изо всех сил и ущипнул мужчину.
– Сильней, – азартно велел тот. – Еще сильней. С-с-с, – зашипел коммандер, отнимая руку. – Смотри.
Мужчина и ребенок вдвоем уставились на красноту, оставшуюся на месте щипка.
– Больно, между прочим, – пожаловался полковник.
– Ты сам просил, – самодовольно ответил Рик, отметив, что всё еще жив. Ни молний, ни огня в каюте так и не появилось. – Я сильный.
– Настоящий силач, – рассмеялся Георг, порывисто прижимая к себе смешного мальчишку, но тот вывернулся и, отойдя подальше, взглянул на Саттора исподлобья.
Коммандер улыбнулся в ответ, не выказав ни расстройства, ни раздражения. Нужно время, только и всего. Это полковник внушил себе сразу, и теперь никуда не торопился. У них впереди вся жизнь, подружатся. Впрочем, их взаимоотношения складывались не так уж и плохо. И пусть Рик не подпускал к себе коммандера близко, но Саттор оставался единственным, кому он доверял.
Может и неосознанно, но мальчик тянулся к мужчине с добрыми глазами. Но особое уважение и даже трепет он чувствовал, когда полковник общался с подчиненными. Тогда Грорг становился другим, чем-то напоминая хозяина земель, на которых стояла деревня бывшего пастушка. Только коммандер не приказывал пороть, но порой его тон становился таким, что Рику сама собой представлялась плеть, хлещущая по нерадивой черни. Но стоило Саттору перевести взгляд на ребенка, и черты его смягчались, на губах появлялась улыбка, и мальчик проникался уверенностью, что рядом с человеком, который хочет заменить ему отца, бояться нечего.