«Эль кондор пасо» показался мне самым подходящим саундтреком.
– Та – да – да…
Расправив полы кафтана, словно крылья кондора, «боярин» летел бесконечно долго…
– Та – да – та – та – дада…
Мимо широко раскрытых глаз массовки…
– Та – да – та – та – дада…
Мимо нахмуренных лбов администрации…
–Та – даа…
И удовлетворенных каскадерских ухмылок, чьи сердца не ведали жалости, ликуя от редкого торжества справедливости. Саундтрек трагически оборвался звуком упавшего на землю мяса, одетого в железо. Готовый к погрузке с табуретки на своего коня Грозный Царь заметно побледнел. Из облака выбитой из «боярина» спеси походкой мачо явился Скифарь – взгляд великого уравнителя лучился неисповедимостью господних путей.
Законы жанра требовали драматической паузы, но киношному народу чувство прекрасного чуждо, и посему все кинулись «боярина» спасать. Послышались истерические возгласы, мол, конь-то бешенный, но, уловив нервные движения нагаек, естественным образом стихли. К облегчению администрации «боярин» отделался лишь психотравмой, видать не так просто их, бояр, извести. Экспертный разбор выявил боярскую профнепригодность, и того проводили с площадки. Скифарь же вернулся ко мне, с апгрэйдом кармы и славой разрушителя шаблонов. Ты ж мой шладкий зайчик-красавчик-умничка.
Икона стиля
Розовые кеды, голубые бананы и ядовито лимонная майка в обтяжку. Включите воображение на максимум и представьте себе персонажа в подобном дресс-коде. Может быть, это мрачные иноприлетяне, уставшие от бессмысленности бытия и одетые так, чтобы хоть как-то уравновесить свою беспросветную мудрость? Может это ритуальные одежды городского сумасшедшего или вынужденная маскировка супершпиона в процессе невыполнимой миссии? А вот и нет, это (та-дам!) прикид недавно «откинувшегося» вора-рецидивиста времен «застоя». И это еще не все, что вам надо знать о бюджетном отечественном синематографе. Еще можете себе представить одевшего меня во все это костюмера – перегидрольно-пегую прическу, морковную помаду и незыблемое в своей правоте выражение лица. В общем, все то, что принадлежало представителям почившей в бозе касты «кондукторш». Может скоро и «начальники вертушек» вымрут?
– Вы уверены, что вор выглядит именно так? – спросил я, глядя на себя в зеркало и выуживая из памяти угрюмых мужиков сибирских колоний. Далее следовал любимый ответ всех «архипрофи» творческих профессий. Эту фразу любят операторы перед тем, как потерять фокус, постановщики перед падением декораций, актеры перед тем, как покалечить партнера и т. д.
– Не учи меня делать мою работу! – тон «кондукторши» декларировал напрасность сомнений.
– Ну ладно, пойду на грим, – «Мало ли, может снимают «сюр» или «черную комедию?».
– Не ходи, гример тоже я.
– Хм, буфет тоже здесь?
– Что?
– Что?
Режиссер оглядел меня критическим взглядом.
– Кто это тебя так?
– Ваша, э, костюмер, или кто она там еще…
– Блять, – берет рацию. – «Костюм, это че за хрень?» – «А что не так?» – далее идет вполне переводимая с русского на русский беседа двух представителей культуры. Отключив рацию, режиссер отправляет меня на перекостюм. Кончается тем, что самые подходящие «воровские» шмотки это… те, в которых я пришел. Так лестно.
– Итак, по сюжету, ты, находясь в розыске, хочешь привезти краденую икону в Москву, чтобы выгодно продать. Но твой портрет на всех вокзалах, поэтому ты не можешь купить билет и идешь договариваться с проводницей. Бюджет у нас ограниченный, поэтому мы одеваем на тебя микрофон, и ты идешь на натуральный вокзал напрашиваться к натуральной проводнице. Оператор незаметно из толпы будет тебя снимать. Вот тебе текст, если проводница начнет вызывать ментов, беги.
Далее идет вполне переводимая с русского на русский беседа двух представителей культуры.
Снежная королева постбальзаковского возраста (я бы даже сказал снежная королева-мать) в отутюженной форме олицетворением порядка загораживала вход в вагон.
– Здрасть, до Москвы не подбросишь?
Во взоре «королевы» пронеслись «сладкие» восьмидесятые. Со вздохом стряхнув наваждение, она обрушила на меня увесистый кусок льда:
– Касса на вокзале.
– Красавица, не обижу, с «капустой» все в поряде, – загнусил я свой текст.
– Ты че, тупой? – во льду засверкали искры гнева.
– Да ладно, не егози, дорогуша, давай договоримся (что за тупорылый текст? Главное не сказать этого вслух при режиссере, вдруг он, как часто бывает, еще и сценарист)
Лед оплавился недоуменным опасением:
– Да мы вообще в Тамбов направляемся.