Порыв ветра и валун поехал назад. Привычно вцепившись в камень, я посмотрел на орла, тот красноречиво молчал, усугубляя дискомфорт. Через озадаченную паузу рация сочувственно спросила – «Андрюха, ты как? Все нормально? Шшш… Ну ладно, в принципе достат… шшш… Слезай».
Ты не одинок, ты не одинок…
Ангел
Фэнтезийный пейзаж скуп, но прекрасен. Белая соль до горизонта, бескрайнее синее небо, и всё. Когда-то здесь было Аральское море, а теперь просто красивое место, чтобы снимать клипы. Всего сутки езды от Ташкента, и инопланетный пейзаж в вашем распоряжении. Рай интроверта нарушал только караван киношников, которые колонизаторами хозяйничали, не спросив местных духов. Стрелу им в ягодицу.
Моя очередная оскароносная роль в попсовом клипе была сложна и ответственна. Песня про войну… или про космос …? Или про смысл жизни…? А, вспомнил, неужели про любовь? Надо поскакать на лошадке, поприставать к певице, а потом сгореть на закате. На мне будет грим и ангельские крылья. Кстати, в киношной среде историй про грим – хоть в прохожих кидайся.
Помнится, по желанию заказчика, вместо гримеров, накрасили нас визажисты в салоне красоты. Видимо, в рекламных целях. Увидев в отражении симпатичную телку, я умылся, смертельно оскорбив мастерицу и выставив продюсера на бабло. Пацанам же из балета в зеркало посмотреть не дали и вытолкали за дверь с результатом на лице. Назрел серьёзный вопрос – как в компании двух «красоток» поймать такси в центре Ташкента средь бела дня?
– Пацаны, вы отвернитесь, а то мы тачку никогда не поймаем. Садитесь на заднее сиденье, в зеркала не лезьте и с водилой, чтоб не поворачивался, не говорите.
И вот наш экипаж.
– Куда, брат?
– Узбекфильм.
– Скока даешь?
– Договоримся.
– Садись!
Сажусь вперед, «красотки» сзади. Средних лет таксист вырулил на дорогу и, согласно ташкентскому этикету, завел разговор.
– Узбекфильм?! Кино-да?! – и оглянулся – Вуй, жаляб!!!
Сквозь визг тормозов отчетливо прослушивался интернациональный мат других участников движения. Бледный от стресса таксист шумно выдохнул, вытер с лица пот, повернулся к «красоткам» и строго спросил.
– Чё это?
Те, помня наказ, молчали как партизаны. Таксист напрягся, отодвинулся к двери и, кивая на них, спросил уже у меня.
– Зачем это?
Вот что ему ответить? Рассказать про салон красоты? Времени на раздумья не было, и я сделал умное лицо.
– Концепция у режиссера такая.
Таксист прищурился, подозревая подвох, но я был штирлиц, не меньше.
– Э, какой странний кансепсия – проворчал он, трогаясь. «Э» ясно выражало, что он думает о нас и нашем режиссере.
С гримом и на этот раз было весело. Для придания мистики арендовались у стилиста демонические линзы. Ну, как линзы – белые кружочки с дыркой посередине. Когда же линзы были надеты, выяснилось, что от моргания они смещаются, сокращая обзор процентов на 80 в лучшем случае. Согласно киношной традиции, режиссер посоветовал не моргать. Хорошо, что не приклеить. Лошадь, арендованная у местного населения, увидев меня с такими глазами и крыльями за спиной, со страху попыталась залезть хозяину на ручки. Стилист в тот день много икал, когда я резвым галопом заходил в кадр и на слух пытался угадать, куда же ебашит лошадка подо мной. Слегка успокаивало, что у коня есть свои глаза, а в аральской пустыне врезаться в радиусе ста километров не во что.
После начались пляски с крыльями. Свирепый, словно громовержец, режиссер, сверкая лысиной, вдохновенно орал в мегафон, пытаясь перекричать ревущий вентилятор.
– Андрюха, дай секса! Эротики дай!
Но что-то пошло не так. Великолепные, искусно обшитые белым пером крылья полностью повторяли динамику настоящего крыла. Дьявольский механизм, к которому они крепились, висел за плечами и мощно толкал двухметровые паруса. Но сказать, что ангел машет крыльями, было бы самоуверенно, скорее крылья махали ангелом и создавали впечатление, что того штырит тяжелой наркотой под еще более тяжелый рок. Вентилятор ураганом выдувал из глаз линзы. Эротика, блять, это определенно моё.
Осталось самое простое. Сгореть на закате. Здесь повезло, одни крылья – один дубль. Я в прямом смысле, горел на работе, смотрел на красивейший закат и постигал глубину изречения Феллини: «Режиссер – это непосредственно Колумб. Он хочет открыть Америку, а вся команда хочет домой».
Нахрен Америку – хочу домой.
Борода
6:00. Грим.
Словно художник, точными, уверенными мазками она нанесла клей на скулы. Грация движений, сосредоточенность и внимательный взгляд в зеркало говорят, что девушка-гример из «допов» (приглашенных на день-два, из-за нехватки основных) и на проекте первый день. То ли дело ее вчерашняя коллега.