– Массовка, не тупим, садись.
– Я не массовка, я – каскадер, – пытаюсь поправить свой статус.
– Мне похрен. Вас тут восемьдесят рыл, ты чьих будешь?
– До обеда вандал, после обеда дублер хана. Но это не точно.
И вот малярная кисть, с прилипшими к ней разномастными волосами, густо елозит по моей физиономии под утренние киношные сплетни. Следом водружается вандальская бородища, и под ней все начинает зудить, тянуть и колоть. Глядя на недоброго парня в зеркале, главное вовремя заменить в мозгу лозунг исламских террористов на всеблагостный «Ом». Доброе утро.
Где-то между 13:00 и 16:00. Обед.
Непосвященным трудно понять, что такое прием пищи с приклеенными усами и бородой. Это постоянное ощущение, что ты с едой жуешь еще и волосы. Чьи-то волосы! Посему вопреки наказам (не улыбайся, не смейся, рот широко не разевай, и вообще молчи – будешь выглядеть умнее), ближе к обеду начинай корчить всевозможные рожи, и борода начнет отставать. Но это не точно.
– Вандал, где борода? Кто разрешил самим отклеивать? За самоуправство будете разговаривать с продюсером и оплачивать испорченные бороды.
– Какое самоуправство, она за кольчугу зацепилась и постепенно оторвалась.
– Ты эту сказку мне вчера рассказывал.
– Да? А, забыл, мы же сегодня прыгали верхом через огонь, клей оплавился, и борода отвалилась.
– Смотрю, у тебя много версий в запасе.
– Ты удивишься, сколько всего может произойти, чтобы к обеду отклеилась борода.
– Ну ты мастер врать!
– Ха, знала бы ты меня в детстве.
Между 19:00 и 24:00. Конец смены. Грим.
– Закрой глаза и не дыши, – другая гример щедро распылила на лицо спирт. – Не пожалели клей – никак не отходит борода.
– Это потому, что в моей щетине уже залежи этого клея. Я сегодня ночью встал в туалет, от дефицита сна решил глаза не открывать, благо маршрут нахоженный. Так вот, вернувшись не смог найти подушку. Оказалось, что все это время она была приклеена к лицу.
– Если спиртом не отмывается, попробуй вот это средство, или это, должно помочь.
– Но это не точно? Брызни лучше еще спирта. Вот, уже лучше. Наверное, когда вы подбухиваете, у вас всегда отмазка есть перед гайцами.
– Никому не говори.
6:00. Следующий день.
– Эй, вандал, давай на грим!
– Нифига, у меня сегодня шлем с забралом.
Собирательный образ гримера намеренно утрирован нездоровым воображением автора.
Истерическое кино
День первый. Хан.
Играю роль! Такую роль!
Да в этом гриме, безусловно, я король!
М. Боярский
Ну ладно, не король – хан, просто хан. Можно сказать, Андрюхан. Сценарий гениальный. Я, типа, местный авторитет, еду, такой по району, а тут тело разлеглось. Я ему- Э, ты кто? С какого квАртала? Шухрат-ака знаешь, белийшахадваналяшеснасать? А он такой, хрясь мне лопатой в ребра. Засада. Отметелили нас, даже не сказали с какого квАртала. Оригинальная фабула, я бы сказал, гениальная.
День второй. Бэтман.
Вот опять я опоздал на поворот
Подо мною конь не мой и конь не тот
«Машина времени»
В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей… А, не, это другое кино… В старом рванье и стоптанных сапогах, шаркающей кавалерийской походкой подхожу я к конюшне на разбор лошадей и… глазам своим не верю. Мощной скалой у ворот стоит вороной фриз (конь), львиная грива на обе стороны, хвостом землю метет, копытом роет, словно нефть ищет. Сказка, мечта, джек-пот! Повезло, что до меня никто не забрал. Интересно, почему? Никогда не ездил на фризе, всегда хотел попробовать. Подхожу и понимаю, что в холке чуть ли не с меня ростом, шея от быка, жопа от бегемота. Сверху укрыт малиновой плюшевой попоной с кистями золотыми, чтобы седло современное скрыть.
– Что-то попона у вас подозрительно на штору из советских интерьеров похожа.
Красна девица-коновод смеется, в руки повод мне дает и говорит.
–Так она и есть, от бабушки осталась, она у нас в доме культуры работала.
–А зверь такой откуда?
–Это из проката, частный.
И вот еду я то ли на верблюде, то ли на слоне, натираю рудимент. Рудимент – это копчик, если что? Эх, забыл спросить, как зовут тебя, горбунок. Ладно, сегодня будешь Бэтман, такой же черный, загадочный и с ушами.
Великий и Ужасный постановщик трюков остановил суровый взор на малиновой шторе, покачал головой и произнес с южнорусской хрипотцой.
–Македонскай, ёпть! Татары на таких лошадях не ездили. На фоны.
Камера-мотор! Тыкдым-такдым. Скачу я по фонам, золотым кистями посверкиваю, сабелькой о сабельку дзиньк, остановились, поворот и обратно. По ходу понимаю, что повороты, согласно габаритам, в разы шире, а тормозной путь в разы дольше. Это как с малолитражки на фуру с прицепом пересесть. К тому же начал артачиться, нечисть ушастая, съемки – это не в прокате по расписанию девочек катать. В общем, разочаровался я – не для трюковой работы конь, так покрасоваться.