Старый новый враг
— Я не понимаю... — пробормотала Грейс, нахмурившись. — Зачем тебе это?
— Хочу ей помочь? — Дик неопределенно пожал плечами, с ужасом ожидая следующий вопрос.
— Что тебя тревожит? — вдруг спросила она. — Ты нервничаешь.
— С чего ты взяла?
— Дик, — вздохнула Грейс, усаживая его на скамейку и устраиваясь рядом. — Ты, конечно, изменился до неузнаваемости, но нервничаешь так же, как и раньше, — она улыбнулась и, придвинувшись ближе, положила голову ему на плечо. — За те годы я научилась по одному только твоему дыханию определять твое эмоциональное состояние.
Дик приобнял ее, наклонил голову, прижимаясь к ее макушке, и закрыл глаза.
— Я понимаю, что нам надо многое рассказать друг другу, — вновь заговорила Грейс, не дожидаясь его ответа. — Но даже представить не могу, с чего начать. В голове все перемешивается, и хочется просто закрыть глаза и забыть эти пять лет. А потом открыть — и ты снова мой лучший друг, о котором я знаю больше, чем о самой себе.
— Но я ведь и есть твой лучший друг, — улыбнулся Дик.
— Конечно, — она кивнула, не поднимая головы. — Но сейчас ты мне больше напоминаешь таинственного незнакомца.
Дик немного пошевелился, приблизившись вплотную, прижимаясь бедром к бедру Грейс, и обнял ее и второй рукой. Как бы он ни убеждал себя, что полностью ушел в другой мир, только теперь, находясь рядом с Грейс, он понял, что его личный мирок вновь стал целым. Она оказалась последним кусочком мозаики, которую он пытался собрать все эти годы.
Дик не мог не удивиться тому, что Грейс не напирает на него с вопросами, не хватает его за грудки с требованием выложить ей все как на духу. Он думал, что она, как и он, до сих пор слишком шокирована этой неожиданной встречей и все ожидает, когда проснется от этого столь правдоподобного сна. Дик боялся сказать ей всю правду, боялся до тошноты. Грейс никогда не была дурой — Дик даже поморщился от этой мысли, — но она была ни капли не похожа на хотя бы одну из его клиенток, и она наверняка воспримет новость о его работе как нечто невозможно отвратительное. Он готов был поспорить, что, Грейс его работу воспримет как добровольное рабство. Хотя Дик и получал деньги — и немалые — за свой труд. Но пути мыслей Грейс порой были слишком извилистыми, чтобы можно было что-то предугадать.
— Почему ты молчишь? — снова заговорила она.
— Думаю о том, что и ты сумела меня сильно удивить. Кстати, а я смогу еще раз увидеть картины?
— Можешь. Они снова выставлены.
— Значит, ты все-таки не передумала, — с улыбкой произнес Дик.
— Твое появление не должно сбивать мои планы. Наоборот.