— В закрытой школе, — хмыкнул Дикон. — Ты опять? Я помню, что между собой твоим подопечным заводить отношения запрещено.
— Но разнообразить свою сексуальную жизнь можно максимально.
Дикон внимательно посмотрел на Вивиан.
— Оформлением работников занимаются твои помощники, почему за меня ты взялась лично?
— Ты отличаешься от остальных. Очень...
— Подозрительный? — подсказал Дикон, бросив взгляд в открытую дверь, и очень удивился, увидев там комнату, стилизованную под спальню в древнем замке.
— Необычный, — ответила Вивиан и засмеялась. — Любопытство пересилило, да?
— Она выбивается из общей картины, — ответил Дикон, отворачиваясь от комнаты.
— А здесь каждая комната выполнена в определенном стиле. Будь то спальня средневекового замка, как эта, или каюта космического корабля. Найдется вариант на любой вкус. Ну и, естественно, полная звукоизоляция.
— Как все продумано, — поморщился Дикон.
— Хочешь все посмотреть?
Он тут же помотал головой, приподняв брови.
— Необычный и забавный, — улыбнулась Вивиан. — Потому ты мне и понравился. Пойдем. Хочу еще кое-что обсудить с тобой.
— Только не думай начать меня уговаривать, — ворчливо произнес Дикон, закрывая тяжелую дверь и направляясь вслед за Вивиан в ее кабинет.
— Нет, до этого ты сам постепенно дойдешь, — она обошла большой стол и подмигнула Дикону. — Я хочу предложить тебе избавиться от очков. Не линзы, нет. Сделать операцию по восстановлению зрения.
Дикон уселся на кофейного цвета диван, облокотился на колени и наклонил голову вправо.
— Тебе не кажется, что ты уже заигрываешься? Я все же не игрушка, чтобы на мне эксперименты ставить.
— Это вовсе не эксперимент, а обычная практика. Моя сестра сделала такую операцию несколько лет назад.
— Что еще ты хочешь во мне изменить? Форму носа? Шрам убрать?
Дикон заметил, как взгляд Вивиан скользнул по его лицу вверх, к шраму на виске. Тонким шрамом в виде буквы «Д» его «наградили» в приюте.
— Нет, мне только надо, чтобы ты потяжелел килограмм на пять, — она поднялась и, подойдя, села рядом на диван. — Ты специально сделал себе этот шрам?
— Я похож на идиота?
— Нет, но ведь существует такое понятие как шрамирование.
— Что? — удивился Дикон.
— Ты что, инопланетянин? — Вивиан звонко рассмеялась. — Некоторые люди специально делают себе шрамы, украшают, так сказать, тело. Это как татуировка, только шрамы.
— Мне и не специально хватило, — усмехнулся Дикон.
— Еще есть? — заинтересованно спросила Вивиан. — Такие же необычные?
— Нет, — отозвался Дикон.
— Точно?
Она смотрела на него абсолютно серьезно, и Дикон замер, глядя в ее голубые глаза. В них не было ни капли насмешки, недоверия или злости, только неподдельное сожаление и искренность.
— Есть вещи, которые я не могу рассказать, — тихо произнес он.
— Я понимаю, — она кивнула и вновь вернулась к своему столу. — Возможно, в будущем я буду очень жалеть, но сейчас мне хочется тебе верить.
Мурфилдская клиника встретила Дикона ослепительной белизной. На миг ему показалось, что он умер и попал в рай. Стены, пол, мебель — все было идеально, раздражающе белым. И зеркальный потолок вовсе не разбавлял эту белизну. Девушка-администратор, не сливающаяся в своей форме с предметами интерьера только за счет темных волос, быстро оформила Дикона и, хлопнув ресницами, направила его к лифтам, четвертый этаж, комната четыре ноль три. Путь до комнаты занял всего несколько минут, но и за это время Дикон успел насмотреться... Пациенты не спеша прогуливались по светлым коридорам, у кого была повязка на глазу, у кого на виске. Возраст колебался от совсем маленьких детей до глубоких стариков.
Открыв дверь своей палаты, Дикон поспешил скрыться в ней и нисколько не удивился, увидев едва ли не отельный номер люкс. Если Вивиан что-то делала, она делала это по максимуму.
Спустя полчаса, только Дикон успокоился и взялся за книгу, к нему зашла медсестра и позвала на осмотр. Вернулся в комнату он лишь через несколько часов, обойдя больше десятка кабинетов. Что с ним только не делали: и капали различные капли — от одних он, кстати, до сих пор плохо видел, казалось, что глаза не могут определить правильное расстояние до предмета, и из-за этого ходить стало очень проблематично, — и светили какими-то лазерами, и показывали картинки, и проверяли боковое зрение. В итоге отправили отдыхать и ждать завтрашнюю операцию.
Не то чтобы Дикон боялся этой процедуры или не хотел расставаться с очками, но его не покидало чувство, что операция окончательно отрежет его от прошлого, словно близорукость — главный атрибут его прошлой жизни. Тех ее счастливых десяти лет. И потому, когда на следующий день в полдень в его палате из небольшого динамика раздался женский голос с просьбой спуститься в первую операционную, Дикон заметно нервничал. Перед металлическими дверьми с небольшими ребристыми вставками из полупрозрачного стекла его ждала медсестра. Она провела его по довольно темному коридору к комнате, очень напоминающей примерочную в магазине. Вопросы отпали сами собой, когда она протянула Дикону стопку светло-голубой одежды. Переодевшись в стерильную форму, он посмотрел на себя в зеркало: на побледневших щеках ярко выделялся какой-то нездоровый румянец — запах больниц был для Дикона в новинку, и он никак не мог унять сильное волнение.