«Плохой я отец, да? — раздалось от него. Собственный сын спасает мою жизнь. Мальчишка лет восьми уберег тридцатилетнего взрослого мужика… Спасибо, сын. Спасибо.» — чуть сильнее прижался ко мне отец.
«Что с детьми сделаем?» — решился я озвучить вопрос что витал в воздухе.
Отец ответил, что мы просто оставим их в этой халупе, а сами вернемся домой. Так и сделали. Мы оставили малолетних детей в старой ветшали халупе вместе с двумя трупами. Мы подписали им смертный приговор, что был в стократ бесчеловечнее простого убийства. Тогда я ничего не почувствовал по этому поводу. Но вот сейчас… Лучше бы убил. Меньше бы мучились. Ведь не они виноваты-то были.
Вскоре мы оказались дома и после этого мы жили с папой одни. После этого случая я и научился хладнокровно относиться к людям и к их смертям. Отец учил меня драться, фехтовать и стрелять, а самое главное быть человеком. Своим примером отец мне показал, что и без гор золота за пазухой можно жить достойно. Он прививал мне моральные принципы и правила, по которым я сейчас живу. Мой отец был, как мне кажется, очень умным человеком, цитаты которого я до сих пор разбираю, когда веду внутренний диалог с собой.
В двадцать я изъявил желание плыть на карибские острова, туда где зарождалась жизнь. Он меня поддержал и через некоторое время я покинул родные края пригорода Бирмингема. И здесь стал пиратом, который отличался ото всех. Вскоре я нашел вечно пьянствующего Джека, и мы начали творить в этом море все что хотели. А дальше ты уже знаешь.»
— Знаю. — ответил Эдвард, запоминая и обдумывая каждое предложение. — Да, жизнь у тебя не сахар. И поэтому ты стал пиратом?
— Да, но еще частично из-за своей жадности. После того случая я слишком начал ценить то, что имею, это касалось всего, начиная деньгами и вещами заканчивая едой и друзьями. Я ценю дружбу больше, чем возможность наживы. Ты с Беном спас мою шкуру. Так что у меня нет смысла тебя обманывать. Но и не стоит принимать все сказанное за чистую монету, я уже не молод, могу что-то запамятовать или перепутать.
— Ха. — улыбнулся юноша и положил руки перед собой. — Ты думаешь, я поверю в то, что ты из лучших побуждений поможешь мне отыскать «Сокровищницу Рамсеса» и не возьмешь оттуда ни фунта? Не держи меня за идиота, пожалуйста.
— Естественно я возьму оттуда деньги, но подставлять тебя, чтобы забрать все я не буду. Мне нужно всего семь миллионов фунтов, чтобы начать новую жизнь и уплыть с этих чертовых островов. По слухам, в этой «Сокровищнице» больше тридцати или даже сорока миллионов. Так с чем тебе нужна помощь, а?
— Ну семь не много. Знаешь испанский?
— Достаточно хорошо, а что?
— Нужно перевести письма, что отправил Торрес одному испанскому чиновнику. Возможно, это касается и карты. — чуть заиграло внутри капитана.
— Что тогда медлим? Пойдем.
Вейн и Эдвард встали из-за стола, Рей же чуть отошел и вновь вцепился в хозяйское плечо, и направились все дружно на «Пандору». Вскоре уже стояли в каюте Эдварда и подходили к столу. Хозяин каюты уселся в свое кресло и полез в ящик стола, а Вейн сел напротив и начал просматривать пристанище самого молодого капитана.
— Красиво тут.
— Знаю. — даже и толики благодарности не проявил юноша на комплемент. — Вот письма. — кладет два письма, на которых есть имя «Лауреано».
— Давай прочту. — Вейн берет первое письмо и внимательно вглядывается в него.
Через несколько минут Чарльз отрывает взгляд от письма и кидает письмо к Джонсону.
— Обычный отчет, который написал этот испанец и хотел отправить Лауреано, но не успел. Тут про амбары, про зерно, про рабов и о продаже кукурузы и яиц. Ничего нет, того чтобы казалось нам интересным, особенно про «Сокровищницу»
— Черт. Прочти тогда второе, может там есть.
— Давай. — Вейн берет в руки второе письмо и внимательно всматривается в него.