С семи утра и до восьми вечера его освобождали от кандалов и предоставляли время побродить в камере, дабы хоть чуть-чуть смог сохранить человеческий вид молодой пират. Ведь именно его казнь станет началом компании Испании за пиратами. Дабы не впасть в хандру Эдвард решился физически убиваться, выполняя базовые упражнения. Боль в мышцах стала лучшим лекарством от наплывающего безумия, которым болели все немногочисленные заключенные. Каждодневные часовые медитации успокаивали его мысли и разум, а изнурительные тренировки укрепляли его тело.
Первая неделя стала самой тяжелой в жизни Джонсона, что до этого, как выяснилось, никогда и не сталкивался с трудностями. Паразитные мысли посещали голову молодого человека. «Зачем продолжать жить?» — пронеслось у него после нескольких дней в темнице во время отхаркивания крови лежа на холодном каменном полу. Исчезла та ярость, та злость в глазах разбойника, освобождая его сознание. Никаких попыток сбежать юноша не предпринимал, даже запретил себе грезить о побеге. Смирение пришло в его сознание приведя под ручку спокойствие и отчужденность.
Некогда самый непредсказуемый капитан пиратов Вест-Индии стал чересчур спокоен и сосредоточен. Его болевой порок возрос до необычайных высот, каких он даже представить не мог. Боль от воткнутого в бок ножа он замечал лишь через десяток секунд, и то охарактеризовал его как слабое покалывание. Удары по лицу и тем более торсу не оказывали должного эффекта при «играх» солдат. Он мог выдержать не один десяток таких ударов и не издать ни звука. Хорошо, что хоть солдаты имели что-то мужское, оставляя пах Эдварда без внимания. Но ни один солдат не сравниться яростью и ненавистью с Лауреано. Раз в неделю он точно навещал своего дорогого друга. Смеялся и избивал его около часа вымещая всю свою злость. Все не мог простить ему тогда сломанный, а теперь уже перекошенный, нос.
На всеобщее удивление Джонсон избавился от ненависти к испанцам, осознав, что те, кто его избивали и гадили ему его харчи, заслуживают смерти, а солдаты что мирно прогуливались по уличкам Гаваны и просто филонили — простые люди, что верят в святость службы. Капитан смог понять себя по-настоящему, свои мотивы, цели и мысли, что гложили всю его жизнь. Пообещал себе, если когда-нибудь он окажется на свободе, то он обязательно, во чтобы ему это ни встало, он найдет эту чертову «Сокровищницу» и покинет это море. Если бы не его доверчивость, то все могло бы уже свершиться.
От изнуряющих тренировок молодой капитан приобрел многое: каменный пресс, увеличенные мышцы груди, стальная спина, немного увеличились бицепсы и трицепсы, крепкие мышцы бедер и увеличенные икроножные мышцы. Все это мясо стало необходимым для уменьшения той боли, которую раз за разом получал юноша в «подарок». Ни одной складки жира на его теле, оголяя все его нутро для садистов. Не заставили себя ждать и новые шрамы от «игр». Справа и слева от пупка появились короткие полоски, следы от карманного ножа. Появились раны на предплечьях и, конечно же, шрам на всю грудину — «Пират». Большинство, конечно, оставил Лауреано, когда мимолетно заглядывал.
За пару недель Эдвард умудрился выучить испанский и мог иногда от скуки подслушивать разговоры этих тварей. Юноша смог научиться быстро напрягать отдельные мышцы своего тела, и что еще больше упростило ему жизнь. Еще по замаху Эдвард понимал, куда летит кулак солдата и напрягал именно ту часть тела.
Благодаря медитации научился в произвольный момент замедлять свое сердце сердцебиение. Настолько сильно натренировал легкие, что предел его возрос с трех минут до десятка, и научился наедаться теми харчами, что ему давала стража под видом «обеда». Его выносливость достигла необычайных высот, позволяя ему целый час непрерывно отжиматься, а после подтягиваться и сжимать пресс, поднимая ноги, к потолку вися на прутьях. Каменные мозоли появились на его руках предоставляя возможность не скользить на вертикально посаженых прутьях.
Джонсон тренировался и ждал своей многообещающей встречи с испанским Королем, в надежде демонстрацией своего вида внушить тому страх и выбить хотя бы один разговор с ним. Филип Пятый же должен был иметь хоть что-то святого за душой. Не откажет же он смертнику в его последней просьбе.
В ежедневных тренировках и бесконечном ожидании Эдвард смог провести в темнице два с половиной месяца. За это время его волосы выросли на столько что могли с легкостью закрывать его глаза, а на лице выступила грубая щетина. А на улице уже наступило двадцать восьмое апреля 1715 года.