— Еще и такого. — проговорила Мери и отпила из своей кружки. — Иного тебя. Полностью преображенного. — будто пожирала глазами юношу молодая девушка, что сидела напротив него.
— Еще раз повторюсь, человек привыкает ко всему. Человек способен на колоссальные изменения, особенное если обстоятельства позволяют это. Я думаю, вы все это уже пережили на своей шкуре, но только не придавали этому значения.
— Ха. Давно ты стал философом? — с ухмылкой проговорил Вейн, чуть выпуская немного перегара на свободу.
— Это не философия, это всего лишь наблюдение. — кратко ответил юноша и надкусил рядом лежащее яблоко.
— Давайте сменим тему. Я не переношу на дух всякие философские сказки и пророчества. — проговорил Джек, изменившись в лице. — По мне лучше разговоры о женщинах, роме и богатстве. — А о чем же еще может мечтать «вечно пьяный» пират?
— Да мы уже все это заметили. — добавил от себя Хорниголд с улыбкой.
— Делать то, что дальше собираешься? — спросил Тич, в то время как Джейкоб поставил ему очередную кружку пойла.
— Лауреано и Роджерса искать будешь? Мстить? — предположила Рид.
— Нет, месть не входит в мои планы. Так если на пути попадутся, то я их и прикончу. А сейчас это бессмысленно. Сегодня я буду праздновать возращение «домой». А завтра в Кингстон. Допрошу этого работорговца, в чьем доме меня оглушили. Может он знает, чего.
— Предлагаю, выпить. — Тич поднялся на ноги и поднял кружку.
— Поддерживаю. — произнес Джонсон и вместе со всеми встал и поднял кружку.
— За возращение нашего друга! За тебя, Эдвард! — хором пронеслось по таверне, заглушая чоканье кружек.
[1]Эшафот — помост для совершения публичной казни или для проведения наказании.
[2]Дюйм — не метрическая единица измерения расстояния и длинны. (1 дюйм = 2.5 сантиметра).
Глава 33: «Исповедь из-под палки»
29 апреля 1715 года.
Час ночи. Легкий холодный ветерок обдувает, свисавшую с последней площадки мачты, ногу капитана. На его лице проблескивает легкая улыбка, в зрачках его отражается белоснежная луна, что сияла над Тортугой. Незадолго до этого. Эдвард вывел корабль из порта и встал на якорь напротив берега, на котором юноша когда-то славно отдыхал. И упали его очи на, как ему казалось, двухэтажные хижины, на все знакомую таверну и ее столики, на тканевые палатки, что располагались у самой воды, на прекрасном светло-оранжевом песчаном берегу.
Тортуга спала. Ни в одном доме, ни в одном окошке не горел светоч, на улице никто не бродил. Особо «радостные» от возвращения Джонсона сейчас дремали на холодной земле, укрываясь кто-то пиджаком, кто-то сеном. Все хорошенько напились в прошлый вечер, но то ли алкоголь был не очень, то ли молодой человек научился пить. Тлелось то желание, что благоволило провалу в бытие с помощью очередной кружки горячительного напитка. Но хотелось на трезвую голову наслаждаться этой свободой, этим ветром и этим видом, касаясь всего этого кончиками своих пальцев.
Даже команда «Пандоры» спала в эту славную и тихую ночь. «Ведь все они люди» — пронеслось в голове капитана на очередной вопрос о различиях между ними.
— Как же все-таки я позабыл это чувство. — погладил свои волосы капитан и аккуратно оперся на мачту. — Чувство сладкого и обжигающего рома на своих устах и, конечно же, то легкое опьянение, что оно дарит. Как хорошо здесь, а сейчас — великолепно. Великолепной красоты луна, спокойная ночь, прохладный ветерок и я — жив здоров. Как хорошо, что у меня есть те люди, который истинно беспокоятся за мою давно, прогнившую душу, за мои глупые и слегка сумасшедшие мысли и цели. Их я с чистой совестью, что для меня удивительно, могу назвать настоящими друзьями. — уперся руками в площадку и медленно поднялся на ноги. — Какая все-таки хорошая ночь. — чуть отвернул голову, плюнул и спрыгнул на рею, что была чуть ниже площадки.