— Отпрыск этого глупца. Забавно. — проговорил один из них, подходя к Эдварду. — Одно твое слово, мальчик, и я организую тебе встречу с родителями. Ты же хочешь к ним? — облизнувшись он злобно засмеялся, не считая мальчишку за угрозу.
— Джек, успокойся. — проговорил тот самый человек, который несколько лет назад ударил отца Эдварда и поднес к его лицу нож. — Вот смотрю на тебя… — он подошел поближе к испуганному мальчику. — И не вижу ничего. Ни силы, ни ума, ни даже задатков на это. Жалкое худощавое тело, что вот-вот свалиться от голода. Да, зачем плодить, если прокормить не можете? — бросив взгляд на Питера и Марию, выплюнул последнюю фразу. — Твой отец задолжал нам дом. Уходить не захотел. Вот и итог. А что касаемо тебя. — он приблизил свое омерзительно острое, щетинистое лицо к лицу испуганного ребенка. — Вали отсюда. Слишком гуманно будет тебя сейчас убить. Смерть от голода хуже, а если выживешь. Станешь сильным, но сделать нам, к сожалению, ничего не сможешь. — Эдвард после этих слов попятился к дверям. Еще чуть-чуть и рванет, но чего-то ждет. — Проваливай и побыстрее. Еще раз увижу — прикончу. — спусковой крючок и Эдвард рванул со всех ног, с наливающимися слезами на глазах.
— Все же он слаб. — мужчина развернулся к телам. — Как и ты, мой дорогой друг, Питер. Уберите тела, отмойте кровь и побыстрее продайте дом. — после секундного молчания проговорил кредитор своим людям. — Единственный якорь, что держит меня в этом ужасном городе.
Воровство стало единственным источником еды для юноши. Через несколько дней он нашел открытый чердак старого дома, в соседнем районе, и поселился там. Мыться он ходил в Темзу, другого выхода просто на просто не было.
Юноша рос, становясь все более искуснее в беззаконии. И в одно из таких вылазок, когда уже восемнадцатилетний Эдвард проголодался, выкрав трехдневный запас мяса у отвлекшегося торговца, его поймала юная девушка. Прекрасная дама, чью красоту не описать ни пером, ни кистью. И в тот самый момент, когда девушка стала отчитывать неряшливого и грязного юношу, тот самый воришка влюбился в запретный плод. После той встречи он смог узнать ее имя — Элизабет. О боже, что сладострастный нектар ласкает слух каждый раз произнося это имя. Трепет, страх, волнение и робость — эта смесь эмоций обрушилась на Эдварда словно лавина. Но он не упустил момента представиться. И в этот самый момент, судьба связала эти две нити восемнадцатилетних инфантильных людей в один прочный канат.
Элизабет была дочерью богатого человека, Уильяма Грина. Человека, чей отец прославился на весь Лондон своим талантом к торговому делу и ведению светский бесед. Все чаще и чаще Эдвард стал рыскать по улицам в поисках прекрасной девушки, клянясь ей в любви. Слово за слово, встреча за встречей, и Эдварду улыбнулась удача. У них все быстро закрутилось и вот, спустя пару лет, Эдвард вместе с Элизабет живет уже в купленном Уильямом маленьком деревянном доме на окраине Лондона. Ой как же долго выпрашивала это гнездышко Элизабет у своего отца. Как выяснилось, сама Элизабет с самой первой встречи все укрепляла сладострастный образ юноши в своем сердце. Бойкое молодое сердце, черноволосый голубоглазый парнишка вдыхал в ее жизнь столько эмоций, сколько она не испытывал никогда.
Эдвард внутри себя чувствовал, что поступает неправильно, живя за чужой счет. А отношения с отцом Элизабет были бесконечно утрачены из-за разницы в статусе. Ульям не желал видеть радом со своей дочерью безработного и бедного человека. Он постоянно разговаривал с дочерью по этому поводу, в надежде, что Элизабет бросит Эдварда.
Мать у Элизабет умерла при родах. Отец воспитывал, опекал и души в ней не чаял. Но Элизабет все же смогла уговорить отца дать ей деньги, для покупки дома, и уверила его, что Эдварда она любит по-настоящему. Уильяма в Эдварде больше всего бесило его высокомерие. Он не хотел идти на фермы и плантации, на те места, который пытался найти для него, из-за меленького жалования, и этим доводом хотел подвести Элизабет к тому выводу, что Эдвард бесперспективный и инфантильный человек.
Из-за такого интенсивного напоминания Уильяма, Элизабет понемногу и сама начала задаваться многими вопросами. И вот однажды за обедом Элизабет вновь начала разговор.
— Эдвард, почему ты все отказываешься от тех работ, которые находит для тебя мой отец?