— Пираты?
— Да. В точку. Пираты карибских островов самые кровожадные в мире. И ладно, если бы были только они, но там еще и стихия против нас.
— В каком смысле?
— В самом, что не на есть, прямом. Там иногда случаются такие штормы, что чувствуется, как содрогается матушка-земля за сотни миль.
— Да-да. Томас прав. Но все же. Там достаточно хорошо платят и на службе у королевы Анны.
— Я не собираюсь служить Короне.
— Хо-хо. — чуть про себя зафыркал Брайан. — А почему? Если не секрет.
— Не секрет. Я хочу заработать состояние, а не горбатиться за копейки, которые дает королева.
— Ладно, Брайан, отстань. Ну что, Эдвард, пойдем, пройдешь посвящение в матросы, так сказать. — Томас закинул руку на плечо черноволосого юноши.
— Это как?
— Будем бить татуировку. — Томас без опаски приблизился к его уху и вновь продолжил. — Это своего рода потеря невинности перед стоящими на твоем пути трудностями.
— Хм. Ладно уж. — трое новоиспеченных друзей поднялись со своих мест. — По пути придумаю, что набить.
Эдвард вместе с новыми друзьями направился к каюте лекаря[3]. Его звали Стивен Рей. Ему 48 лет. Но волосы и борода были уже почти седыми. Белый халат, как и у всех врачей Лондона, в нескольких местах был затерт до дыр. Но что его отличало от них, во время «операций» он всегда беседовал с больным. Он был дружелюбен ко всем. У него была даже ручная крыса.
— Приветствую, как вас зовут молодой человек? — проговорил лекарь, отодвинув от себя свои записи.
— Эдвард Джонсон. — протянул руку новоиспеченный матрос.
— Новенький? — Стивен сильно сжал руку юноши, как бы проверяя его на прочность. — Что татуировку бить пришли?
— Да, пришел. — ответив на силу лекаря своей, проговорил Эдвард.
— Сейчас я подготовлю инструмент и начнем. Снимайте рубаху. — Стивен протер иглу и подготовил сажу.
— Что вы мне набьете?
— Якорь со щупальцами и мордой Кракена. В знак вышей службы на этом корабле. На плече правой руки.
— А можно мне набить вот этот портрет на плече левой руки. — Эдвард аккуратно подает амулет, в котором был рисунок лица Элизабет, который нарисовал личный художник ее отца.
— Можно. Но сначала якорь.
Эдвард уселся на стул перед лекарем, снял с себя жилет и рубаху. Стивен же нанес сажу на место будущей татуировки и начал протыкать кожу иглой.
— Расскажите, что-нибудь о себе.
— Я из Лондона. Мне всего двадцать лет. Хочу заработать состояние на карибских островах. Моя мечта — это побывать в морских сражениях. Как-то так. — виновато закончил Эдвард.
— Понятно. А девушка, лицо которой я буду вам бить, кто вам?
— Элизабет, моя возлюбленная. Мы с ней договорились, что через 3 года я вернусь, и мы не будем ни в чем нуждаться.
— Это хорошо, что вас кто-то ждет. А меня уже давно никто не ждет. 10 лет назад я потерял жену с новорожденным ребенком. Когда моя жена, Каролина, была дома вместе с Софьей, к ним вломились разбойники. Они без сожалений убили их. Я пытался их найти, но чертовы офицеры, твердили, что их уже не поймать, они слишком далеко. Чепуха, если бы они сразу спохватились, то мы бы поймали этих отбросов! — хватка лекаря усилилась, но спустя несколько секунд ослабилась вновь. — Я стал лекарем еще в юношестве, но только жене это не помогло. И я решил, что буду бороться за жизни людей в море, где большинство смертей приходиться на глупость. После случая с моей семьей я и поседел. Ты наверняка задашься вопросом зачем я тебе это рассказываю. Легче с каждым таким рассказом мне становиться. Уж прости. — с полминуты молчания лекарь продолжил. — А почему вы не пошли в королевский флот, раз любите море?
— Там платят копейки. И гораздо легче умереть, чем разбогатеть.
— Ну не знаю. В молодости я служил военным доктором. Но богатым человеком я, конечно, не стал, но на жизнь хватало.
— Ну, и я про то. А чтобы стать богатым в Лондоне надо быть торговцем. А у меня даже образования нет. Я умею только считать и читать. У моих родителей не было денег на учителей, на хорошие учебники, и прочие забавы. Я скажем так, обучался тому, что видел. Не слишком горю желанием разделить судьбу своих почивших родителей. — после этого монолога наступило молчание.
Спустя пару часов Стивен вновь отозвался.
— Все, якорь я закончил. Повернитесь, будем бить портрет. — юноша послушно повернулся другим боком к Стивену и готовился морально еще к паре часов медитативного процесса.
— Да, жизнь у вас конечно не сахар, но у вас есть Элизабет. Пока вы вместе — вы, Эдвард, сохраняете разум. Пока у вас есть ради кого жить, то смысл жизни есть.