— Какого варианта исправления потолка добивались вы?
— Самого простого — создания навесного. И пока заседали и заседали, два моих рабочих за два дня сделали мне навесной потолок. Потом мне понадобились гладкие, без рисунка, ковры. Нет их в Ленинграде. Отправилась в Москву, в Люберцы. Сделали простые, гладкие, без рисунка, ковры.
Я слышал по голосу Зои Борисовны, что она волнуется, все переживает заново. И я ее понимал: может быть, это был главный заказ в ее жизни.
— Сама сделала занавески, сама покрасила в зеленый цвет абажуры. Бегала со своими учениками-мухинцами на фабрику и красила скатерти. Сто скатертей. Меня пытались убедить все те же руководители, а их над нами было много, что зеленые абажуры не должны быть такими интенсивно зелеными. Я доказала, что должны. Что прежде подобные вещи в Петербурге были именно интенсивного, активного цвета. Об этом говорила Анна Ахматова, которую я часто видела в кабинете у моего отца. Анна Андреевна так и говорила: активный цвет — это цвет петербургских интерьеров. Потом начались поиски красного дерева, чтобы сделать тумбы под лампы. Нашла я в городе красное дерево — на мебельной фабрике. Отходы. Такого вот размера отходы, вполне подходящего для тумб. Дерево привозится с Берега Слоновой Кости.
— Юго-Западная Африка. Всего-навсего.
— Да. Всего-навсего.
— Как родилась идея «книжного» гобелена?
— Гобелен делала моя дочь Анастасия. Я сказала, чтобы был Пушкин, но не впрямую. Вскоре Анастасия показала первый эскиз — мемориальные пушкинские доски. Их у нас в городе много, и они разные — квадратные, прямоугольные, овальные. Белые, красные, коричневые. Казалось бы, идея неплохая.
— Вполне, неплохая.
— А я, как заказчик, все-таки отвергла. И тогда Анастасия делает, на мой взгляд…
— Взгляд заказчика…
— Да. Взгляд заказчика, удачный набросок: книжные полки. Причем первоначальной идеей послужили книжные полки деда, то есть моего отца.
— Бориса Викторовича Томашевского, — сказал я. — Борис Викторович преподавал в Литинституте, в Москве.
— Преподавал. У него учился Юрий Тынянов. Книжные полки моего отца — почти повторение книжных полок в кабинете Пушкина. И даже книги отец подбирал пушкинские — какие были у Пушкина или какие Пушкин мог бы читать. Подбирал всю жизнь. Это послужило для Анастасии толчком, что ли. Да и помните, как Пушкин попрощался со своими книгами.
— «Прощайте, друзья!»
— Вот так и решен этот гобелен: «Прощайте, друзья!» Была натянута основа на раму, и гобелен уже начат. И тут приказ: срочно освободить помещение мастерской. И как мы ни упрашивали начальство, ни умоляли: освободить — и все! Опять — не пускайте пузыри. Мы сняли основу, собрали моточки-клубочки. Представляете себе все начать сначала!..
— Да. Немного представляю. Я видел, как плетут гобелены Рахимова, Еремеева и Ганько.
— Значит, вам понятно. Распухают пальцы, делаются какими-то обнаженными. Ломит спину. Болят от напряжения глаза, иногда даже нет сил элементарно прочесть газету. А тут — освободить помещение, и все сначала.
— Что случилось?
— Туда заселялась дрожжевая фабрика.
— А как Анастасия?
— Измучилась вконец. Исстрадалась, исплакалась, но опять поставлена рама, натянута основа, нашлись добровольные помощницы. Шестнадцать цветов в гобелене. Он особый. Единственный в своем роде. Аналогов нет. Я бы назвала его интерьерным. Два года непрерывной, мучительной, изнурительной работы.
— Ну теперь, кажется, все в порядке.
— Вы, как я поняла, были в Литературном кафе?
— Были. Я, моя Вика и Алла Загребина — наша ленинградская знакомая. Мы провели вечер. — Я умолчал: это было в день рождения Вики. — Мы слушали стихи Пушкина, Лермонтова, Баратынского, Веневитинова, Тютчева в исполнении ленинградских актеров. Слушали старинные русские романсы под гитару. Все замечательно, Зоя Борисовна. И ваши зеленые лампы на тумбах красного дерева, и светло-зеленые скатерти, и без рисунков гладкие ковры, и старинные гравюры с пейзажами города, и, конечно, гобелен Анастасии — единственный в мире, такой пушкинский: «Прощайте, друзья!» И колокольчик, который иногда звенел в кафе, будто бы едет, едет Иван Пущин!
Из обращения директора кафе Татьяны Алексеевны Григорьевой к посетителям: