«Сбегу через пару неделек», – решила Гвинет и вошла следом за Сесили в тяжёлую резную дверь. За ней оказался ещё один коридор с высокими сводами. Но здесь под потолком имелись небольшие круглые окна, через которые лился солнечный свет.
– Ваш дядя, господин Мэрик, ждёт вас, юная госпожа, – не оборачиваясь, сказала… горничная? Да, наверное, решила Гвинет. – Вы предпочтёте сначала посетить его или посмотрите свои комнаты?
Комнаты? Их что, несколько? – едва не вырвалось у Гвинет, но она сумела ничего не сказать. Несколько так несколько, нечего изображать провинциалку, попавшую в большой город. Дядя Мэрик… это ещё кто? И почему тётки ничего о нем не сказали?
Гвинет окинула себя взглядом: джинсы, футболка, кроссовки – все вполне новое и чистое. Пожалуй, можно и показаться перед «грозными очами». Интересно, а кто ещё есть в их семье?
Но спрашивать она не стала. Не хотела показаться перед горничной глупой необразованной девицей, не знающей даже сколько у неё родственников.
– Я бы посетила дядю, – сладким голоском сказала Гвинет. – Не хотелось бы заставлять его ждать слишком долго.
«А откуда он узнал, что я уже здесь?» – подумала она, сворачивая следом за Сесили в левый коридор. «И какого же размера этот домик?!»
Дом, похоже, действительно был огромным. В их городке такого и не имелось.
Поворот направо, налево, лестница наверх, большой зал, снова пара поворотов… У Гвинет начала кружиться голова. Но Сесили не останавливалась, продолжая идти к одной ей ведомой цели. И вот они очутились перед дверью, украшенной резным изображением грифона.
Сесили постучала. Дождалась звона колокольчика и, распахнув дверь, провозгласила:
– Госпожа Гвинет Вальденс!
Вообще-то, фамилию Гвинет носила совершенно другую, и потому, перешагивая невысокий порожек, невольно бросила на горничную изумлённый взгляд. И это не осталось незамеченным.
– Да-да, ты именно Вальденс! – прокричал пронзительным тенорком полный, если не сказать – толстый, мужчина лет пятидесяти, сидящий у окна в огромном бордовом кресле. Самыми примечательными во внешности дядюшки оказались блестящая в свете солнца розовая лысина, мохнатые толстые брови и такие же мохнатые усы. Зелёный глянцевитый свитер и черные брюки, расшитые золотистыми нитками, сверкали не хуже лысины, маленький нос прятался в пухлых щёчках, и впечатление дядя Мэрик производил… блистательное. – Именно Вальденс, а не «кто-то там». Значит ты, дочка нашей милой Гермионы? Очень, очень рад тебя видеть!
– Свентон, помолчи, – приказал кто-то. – Гвинет. Не стой на пороге.
Вздрогнув от этого неожиданного голоса, Гвинет сделала пару неловких шагов вперёд и только теперь обнаружила в комнате ещё одного мужчину. Так же очень полный, но в тёмно-синем строгом костюме, который оживлял лишь галстук в белую полоску, так же усатый и бровастый, вместо лысины он имел длинный хвост темных волос. Его черты лица не были столь расплывшимися, как у Свентона, и хотя с первого взгляда становилось ясно: эти двое – родственники, – он казался даже по-своему красивым.
Мужчина стоял у шкафа с книгами и пристально смотрел на Гвинет. Ей невольно захотелось присесть в реверансе – знать бы ещё, как он делается!
– Гвинет Вальденс, – повторил он. – Рад, что у Гермионы хватило ума соблюсти традицию. Что же… – он скрестил пальцы на животе. – Можешь идти, Гвинет. Будь добра появиться на ужин в более пристойном виде. Девушки нашего Дома не носят это.
– Что не так? – возмутилась Гвинет, но Сесили уже выдернула её за дверь, захлопнувшуюся с негромким стуком. – Сам у Диора одевайся, если деньги позволяют… Да не тащи ты меня!
Гвинет давно так никто не оскорблял. Отец зарабатывал немного, им только хватало на жизнь, и от того девочке давно пришлось проститься с мечтой о дорогой одежде. Но почти все в школе одевались одинаково, и Гвинет постепенно смирилась. Вот станет она зарабатывать и будет покупать классную, дорогую одежду. Но унижать её лишь потому, что у неё не хватает денег на дизайнеров? Плевать, дядя ей этот высокомерный тип или нет, она его слушать не будет! Нарочно достанет к ужину мини – платье, купленное специально, чтобы позлить ханжу Кэтрин. Заодно и платьице выгуляет.
Они шли и шли, и злость, кипевшая в Гвинет, постепенно стала угасать, сменяясь любопытством. Дом определённо стоило изучить поближе. Главное, чтобы при этом поблизости не мешалась семейка.
Двое дядюшек и две тётки. Даже не считая умершую маму, немаленькая у них семья! А если ещё есть всякие там кузены…Только вот что-то не хочется ни с кем знакомиться. И обе тётки, и второй дядюшка произвели на девочку не лучшее впечатление. Первый-то дядя вроде ничего, добродушный, и рад её видеть… Интересно, кто из них Мэрик? Хорошо бы тот, сверкающий. Второй ей совсем не понравился.