– Нет. Определим тебя на несколько дней в санчасть. У тебя воспаление слизистой оболочки глаз, надо полечить. Химцех пока тебе противопоказан. Сейчас я покажу тебе твоё место, а потом схожу в твой барак и передам отвод от работ.
– Спасибо Вам, Андрей Владимирович.
– Да будет. Я ещё ничего для тебя не сделал.
Фельдшер, как и обещал, отвел Ивана в палату. Это была небольшая комната с четырьмя кроватями, расположенными по периметру.
– Выбирай любую, матрац и подушку сейчас принесу.
– А что, кроме меня здесь никого из пациентов нет? – поинтересовался Иван.
–Тут долго не болеют.
Иван сел на кровать возле окна. Через пару минут вернулся Андрей Владимировичи, с подушкой и матрасом.
– У окна лучше не ложись. Да и свет вечером и утром не включай.
– Почему?
– Чем меньше тебя немцы и надзиратели будут видеть в окне, тем для тебя спокойнее. Я же тебе уже сказал, здесь долго не болеют. Им это не нравится, – фельдшер кивнул в сторону окна.
Уже рассвело. Немцы строили пленных перед бараками, для отправки на работу.
– Пойду, скажу о твоём отводе. А то ещё кинутся, подумают, что сбежал.
Иван расположился на кровати в углу, возле двери. Свет он не включал, как ему и было велено; снял обувь и телогрейку и лег, закрыв глаза. Заснул он мгновенно: не слышал, как вернулся фельдшер, и когда пришёл доктор Генрих. Когда открыл глаза, за окном было совсем светло. На соседней кровати сидел Андрей Владимирович, читая какую-то книгу.
– Простите, – вскочив с кровати, поспешно обуваясь, сказал Иван.
– Лежи, лежи, – не отрываясь от книги, ответил фельдшер.
– Что Вы читаете?
– Так, медицинский справочник на немецком.
В это время, Иван почувствовал сильный зуд и начал потирать глаза.
– А вот этого не надо.
Фельдшер отложил книгу, встал и подошёл к Ивану. Он отодвинул его руки от лица, взял за подбородок, приподнял голову и повернул к свету.
– Открой глаза пошире. Да… Пойдем, покажем тебя нашему немецкому коллеге.
Они прошли в кабинет, в котором с утра Андрей Владимирович осматривал Ивана. Здесь за столом сидел невысокий мужчина полного телосложения. Он был одет в военную офицерскую форму, поверх которой был накинут белый медицинский халат. Редкие светлые коротко стриженые волосы были зачесаны назад и казались: то ли мокрыми, то ли жирными.
– Es ist das Iwan? – громким басом немец обратился к фельдшеру.
– Ja, ich sagte gerade darüber Ihnen, – бегло, без акцента ответил Александр Владимирович.
Ивана это удивило. От неожиданности он пристально посмотрел на этого загадочного русского доктора, который так хорошо знает язык врага.
– Lege sich auf die Liege, ich werde dich anschauen.
– Ложись, доктор Генрих тебя осмотрит.
Иван лег. Фельдшер достал из шкафа металлический инструмент и передал его немцу. Тот, наклоняясь над пациентом, расширил ему веки; Иван одновременно почувствовал боль и холод. Затем достал из кармана халата небольшой фонарик и направил его луч поочередно: сначала в правый глаз, затем в левый.
На этом процедура осмотра была окончена, инструменты немец уже убрал от лица Ивана, но не отходил от него.
– Wenn auch den Mund öffnen wird und es wird die Zunge herausstrecken, – сказал он через плечо, не поворачивая голову.
Lege
– Открой рот и высуни язык, – перевёл фельдшер.
Иван показал язык. После доктор отошел и сел за стол.
– Всё, можешь идти в палату.
Выходя из кабинета, Иван слышал, как Генрих с Александром Владимировичем начали что-то обсуждать по-немецки.
Когда фельдшер зашёл в палату, Иван сидел на кровати, уставившись куда-то в пол. Александр Владимирович сел рядом.
*Es ist das Iwan? – Это тот самый Иван? Ja, ich sagte gerade darüber Ihnen. – Да, именно о нем я Вам говорил.
Lege sich auf die Liege, ich werde dich anschauen. – Ложись на кушетку, я осмотрю тебя.
Wenn auch den Mund öffnen wird und es wird die Zunge herausstrecken. – Пусть откроет рот и высунет язык.
– Вот что, Ваня… Доктор Генрих не видит оснований снимать тебя с работ или переводить в другое место из химцеха. Я же буду с тобой откровенен. Если сейчас не назначить тебе лечение, зрение ты потеряешь.
– Мне возвращаться в барак?
– В барак ты вернешься сегодня вечером. Ко мне будешь приходить каждый день: рано утром и вечером, после работы. Я буду промывать и лечить твои глаза.
– Спасибо, – с надрывом произнес Иван.
– Да, и ещё: каждый день я буду тебе давать чистый платок, чтобы ты мог протирать слезящиеся глаза, не занося при этом инфекцию. А сейчас ложись, отдыхай; я зайду к тебе позже.
Было около полудня, когда Ивана навестил фельдшер. Он принес ему плошку, доверху наполненную варёным картофелем, и кружку с чаем.
– Рубай, набирайся сил.
Иван с жадностью принялся глотать горячий картофель. За время плена, он забыл, когда досыта наедался. В этот раз был как раз-таки такой случай.
– Ну вот, молодец! Теперь можно и здоровье поправить, – улыбнувшись, сказал Андрей Владимирович.
Он принёс пузырек и закапал парню глаза, а затем сделал компресс. Вечером процедура повторилась. После чего Иван отправился в свой барак. Он рассказал Сергею о своём знакомстве с фельдшером.
Глава IX
В течение двух месяцев Иван каждый день заходил в санчасть к Андрею Владимировичу. Но фельдшер не только лечил своего пациента; по вечерам он подкармливал парня. Часть еды Иван приносил в барак и делился с Сергеем.
– Да тебе повезло, – однажды, усмехнувшись, сказал Сергей.
– Почему?
– Если бы ты не попал в этот цех, и у тебя не испортилось бы зрение; мы с тобой долго бы тут не протянули. Уж я то, точно.
Сергей за последнее время сильно исхудал, ладони его были стерты в кровь. Всё это было следствием изнуряющей работы.
– Сил больше нет. Боюсь, рухну, и немцы меня расстреляют. Доходяги им не нужны, – в отчаянии говорил Сергей.
– Серёга, ты чего? Надо держаться! – подбадривал друга Иван.
– А зачем? Сколько мы уже здесь? А сколько нам ещё мучиться?
– Я не знаю. Но надо жить, сколько бы нам не осталось. Пойдём завтра с утра к фельдшеру, он посмотрит твои руки, – твёрдо сказал Иван.
Утром они вдвоём сидели в санчасти. Андрей Владимирович закапал глаза Вани, а затем обработал кровавые раны на руках Сергея и забинтовал их, положив под бинты мазь. Он угостил ребят чаем и хлебом. А ещё фельдшер рассказал о том, что Красная армия сражается в ожесточенных боях под Харьковом и Сталинградом.
– Откуда Вы это знаете? – поинтересовался Сергей.
– Доктор Генрих приносит свежую немецкую прессу.
– Наши наступают? – спросил Иван.
– К сожалению, пока нет. Но отчаиваться не стоит. Скоро они дадут прикурить этим гадам, – стукнув кулаком по столу, твёрдо ответил Андрей Владимирович.
Так он говорил ребятам летом 1942 года. Этими же словами он поддерживал дух ребят зимой 1943, когда советские войска теснили немца под Москвой; призывал к терпению изнеможённых пацанов осенью, рассказывая о поражение гитлеровских войск под Курском.
Он давно избавил Ивана от недуга, сохранив ему зрение. А ребята всё по-прежнему продолжали бегать к фельдшеру, который старался поддерживать жизнь не только в их щуплых обессиливших телах, подкармливая и делясь своим паем; но и лечил их больные души, вселяя веру и надежду в них.
Зимой 1944 года Андрей Владимирович радостно сообщил Ивану и Сергею о том, что немцев уже бьют на территории Украины. Он даже достал из стеклянного шкафчика медицинский спирт. Сам пригубил немного и предложил парням. Иван отказался, он никогда не пробовал спиртное.