— Оззи! — жалобно воскликнула Мира. Оззи вылез из-под дивана, откуда и нос высунуть боялся во время боя, и подтолкнул к ней гримуар. Мирабелла вцепилась в книгу так, словно от этого могла зависеть вся ее жизнь, и волшебная книга отозвалась на ее неистовое желание. Мира принялась читать появившееся заклинание быстрым и взволнованным шепотом.
Ее левая ладонь осветилась ярким сиянием, и Оззи посоветовал приложить ее к ране. Мира коснулась своего плеча, и на глазах кожа затянулась, а о недавней травме теперь напоминало только рваное платье и следы крови на нем. Мирабелла коснулась и раны Эллен, но та лишь немного поддалась магии.
— С ней так просто не будет, — возразил Оззи, — ты не можешь излечить магически созданную часть. Творцы не в полной мере властны над созданиями.
— Но что же делать! — в истерике воскликнула Мира, схватившись за волосы, с ужасом глядя на бледное лицо леди Эллен. — Она может умереть?!
— Мы этого не допустим, — милосердная Катрин, превозмогая свой страх, подошла к Эллен и ослабила завязки ее платья, — барон, покиньте нас! Я перевяжу рану Эллен, и с течением времени ей станет лучше.
Фон Браун поспешил уйти, но в дверях столкнулся с мушкетерами, которые вносили в комнату единственного выжившего гвардейца, истекающего кровью. Мирабелла в ужасе взглянула на его сведенное мукой лицо и хотела повторить магическое заклинание лечения, но осеклась:
— И ему я тоже помочь не могу?
— Ему — совсем не можешь, милая Герцогиня, — Оззи сочувственно покачал головой. — Жизнь бедного гвардейца теперь зависит от воли случая…
Беатрис вскрикнула и лишилась чувств.
В комнате царила невыносимая суета. Нежная Катрин, собрав волосы в высокую прическу, ухаживала за ранеными, подготавливая их к транспортировке в спальни на втором этаже. Мирабелла нервничала и путалась у игрушек под ногами, но те относились к ее панике с пониманием и не одергивали. Один лишь Оззи был спокоен, сидел на спинке дивана и умывал свое человеческое лицо кошачьей лапкой.
Наконец, пострадавшие были доставлены в постели, а месье де Соссис как раз заглянул с новыми платьями, забрав на себя внимание Миры. Ей было немного неловко выбирать обновки, пока наверху двоим людям было так плохо, но она успокаивала себя тем, что все равно не может помочь.
Да и были ли они людьми? Этот вопрос был слишком сложным, чтобы Мира могла найти на него ответ.
За ужином на месте Эллен была Беатрис, и Мирабелла не могла не отметить, что новая кукла была гораздо, гораздо красивее старой, но главное место в ее сердце все равно занимала Эллен. Барон фон Браун разглядывал футуристические арбалеты с паровыми двигателями и совместно с виконтом де Рококо пытался понять, на кой-черт там эти двигатели нужны.
— Господа, вы занимаетесь мартышкиным трудом, — заявила Мирабелла, подойдя к ним, и при этом старалась говорить как взрослая, что выглядело немного забавно. — Я полагаю, он добавлен для красоты. Это дань жанру, в котором я выдумала Эллен! Я читала одну книгу…
Они разговаривали, обсуждали литературу и искусство, смеялись и травили байки до тех пор, пока виконт де Рококо не собрался уходить со словами:
— Я должен в шесть часов быть у принцессы Стеллы…
— А я должна быть дома! — Мира в ужасе метнулась к часам у камина. — О нет, уже без четверти шесть! Я снова опоздаю, и мама меня накажет!
— Почему бы вам снова не воспользоваться гримуаром? — удивился виконт. — Вы наверняка можете с его помощью попасть куда угодно!
Мира кивнула и схватила с дивана книгу. Что-то в ее обложке изменилось: лицо, будто натянутое на нее, теперь едва заметно хмурилось, и уголки глаз опустились, будто в презрении, а вокруг них залегли глубокие морщины. Раньше оно выглядело иначе! Или так же? Мира никак не могла вспомнить…
Книга сама раскрылась в ее руках и показала Мирабелле нужные чары. Она принялась читать текст и водить руками по воздуху, повторяя за картинками, нарисованными на соседней странице. В воздухе повисали магические символы, какая-то сила едва ощутимо покалывала пальцы.
В последний момент Оззи запрыгнул Мире на плечо, едва успев до того, как она исчезла в яркой вспышке света. Оказавшись неподалеку от дома всего через мгновение, Мира поначалу так этого испугалась, что упала на колени и чуть не заплакала. Оззи ткнулся холодным носом ей в ухо и замурлыкал, успокаивая.
— Ах… А! Подожди, я не могу так прийти! — воскликнула Мира, вспомнив о рваном школьном платье. — Мама меня убьет за платье! Здесь должно быть заклинание…
Гримуар, как всегда, был готов помочь с любой проблемой. Магическое стихотворение исправило платье, вернув ему первоначальный вид, и даже вывело следы крови с него и водолазки; и Мира, довольная результатом и совершенно счастливая от осознания той силы, что была в ее руках, медленно направилась к дому, пританцовывая по пути.
Вечер прошел без приключений, а ночью, несмотря на предупреждения Оззи, Мира снова была голубем и летала к морю — она никогда прежде его не видела, но всегда очень хотела и зачитывалась описаниями морских сражений в книгах.
На следующий день в школе было неспокойно. Все только и жужжали, что о той напасти, которая настигла Барбару и ее волосы; сама Барбара на уроки не пришла, а злые языки сплетниц и вовсе распространяли слух, что теперь она переведется в другую школу, ведь не посмеет показаться бывшим подругам лысой — почему-то дети были убеждены, что вши лечатся именно так. Мирабелла была бесконечно счастлива слушать эти сплетни, не могла перестать улыбаться, но ребята не замечали этого счастливого личика, настолько крепко их вниманием завладела Барбара.
Но только на одной обидчице Мира останавливаться не собиралась. Каждая, каждая из тех стерв, что обижали ее, будет наказана по заслугам, каждая ощутит себя в шкуре девочки, которую все презирают! Своей следующей жертвой Мирабелла выбрала Паулину, мелкую и писклявую девчонку из богатой семьи. Она часто цеплялась к Ммре из-за старой, немодной одежды, которая якобы дурно пахла луком. Из-за этих претензий Мира не один раз стирала свои кофточки в раковине школьного туалета, ведь ей и правда начинало казаться, что они воняют, и теперь она хотела, чтобы и Паулина постояла над раковиной, чтобы и ее пальцы покраснели и тряслись от холодной воды, и чтобы и она чувствовала ужасный, пронизывающий все тело холод, когда мокрая одежда прилипает к спине…
Нужно заклинание Мирабелла заранее переписала из гримуара в тетрадь, чтобы не таскаться по школе с жуткой книгой. Оззи не дал ее действиям никакой оценки, но она чувствовала, что ему это не по душе. А впрочем, какая разница? Это Мирабелла здесь волшебница! А Оззи — всего лишь инструмент.
Удобная возможность попалась Мире на уроке физкультуры. Паулина как раз надела свой новый спортивный костюм, в котором теперь весело бегала по школьному стадиону, призывая мальчиков поиграть в мяч — она была очень хороша в спортивных играх, была единственной девочкой, приглашенной в школьную футбольную команду, но не приняла это приглашение. Мира играла в мяч очень плохо, и это тоже было причиной, почему она ненавидела Паулину.
Учитель спросил, кто сходит за мячом в подсобку. Мирабелла первая подняла руку, чем произвела неизгладимое впечатление на одноклассников, но не заметила этого. Учитель дал ей ключи, и она убежала в темное, пыльное помещение, полное спортивного инвентаря, где в слабом свете единственного окошка прочла заготовленное заклинание с бумажки. Сразу же, как прозвучали последние его слова, со стадиона раздался истошный визг, а затем и взрывы смеха. Мирабелла была счастлива, безумно счастлива, и так, счастливая, помчалась с мячом смотреть, что произошло.
Школа стояла в жилых кварталах, и вокруг ее стадиона нередко гуляли собачники со своими питомцами, из-за чего по окрестным лужайкам ходить можно было только осторожно — но школьникам, вообще-то, запрещалось выходить за территорию школы, так что это не было проблемой. В это роковое утро Паулина принесла из дома небольшой теннисный мячик, которым она перекидывалась с мальчишками, пока Мира бегала за нормальным мячом; кто-то забросил этот мяч так далеко, что он вылетел за пределы стадиона и упал на траву. Паулина заявила, что достанет его, и полезла через забор, которым стадион был окружен; но ее новые штаны зацепились за зуб забора, она потеряла равновесие, упала, причем штаны остались висеть, а сама девочка приземлилась спиной прямо в недавнюю кучу еще теплого собачьего дерьма, и у собачки, создавшей его, явно были проблемы с желудком. Смердящая куча размазалась по всей куртке Паулины, по ее шее, по волосам, и прежде, чем даже сама она смогла понять, что случилось, одноклассники уже смеялись, тыкали в нее пальцами и орали оскорбительные прозвища. Глаза Паулины наполнились слезами, и слезы эти были как бальзам на душу Миры. В конце концов, ведь когда она плакала из-за обзывания, никому не было до этого дела!