- Я бы прямо сейчас пошел к Калебу. Он наверняка лучше других знает, как строить типи.
- А кто такой Калеб? - спросил Ян.
- Да это старый Билли. Он однажды стрелял в отца, после того как отец обхитрил его на лошадиной ярмарке.
Он чудак, этот Калеб. Долго был охотником и хорошо знает лес. Ну и влетит мне, если он догадается, чей я сын! Ладно, как-нибудь его проведем.
IV Бабушка Невилль
Мальчики отправились к Калебу. Идти надо было вдоль ручья. Дойдя до излучины, они увидали маленькую бревенчатую хижину, перед которой копошились куры и разгуливала свинья.
- Здесь живет колдунья, - сказал Сэм.
- Бабушка Невилль?
- Да. Ну и любит же она меня! Как старая курица - ястреба.
- А за что?
- Наверное, за свиней. Но началось, пожалуй, с деревьев. Отец срубил много вязов, а она очень любила смотреть на них из хижины. Потом история со свиньями. Как-то ей пришлось туго зимой. Она пришла к отцу, и он купил у нее за семь долларов обеих свиней. Дома он сказал матери: "Похоже, у старухи плохи дела, отнеси ей в следующую субботу два мешка муки, картофеля и свинины". В общем, мама отнесла ей всякого добра долларов на пятнадцать. Старуха молчала, пока мама не сложила все в погреб, а потом накинулась на нее: "Мне не нужны ваши подачки!" Она разозлилась на нас, когда отец купил ее свиней, но совсем рассвирепела, когда получила в подарок припасы.
- И не стыдно ей! - сказал Ян, сочувствуя Сэму.
- Нет, ты зря, - возразил Сэм. - Она просто чудачка. Если сумеет, ни за что не даст срубить дерево. Весной бродит часами по лесу, садится около цветов и что-то шепчет им. И птиц тоже любит. Каждую зиму сама чуть с голоду не помирает - все птицам скармливает, которые слетаются к ее домику. Многие даже на руку к ней идут. Отец говорит, что птицы принимают ее руки за старые сосновые корни, а по-моему, она просто умеет их приласкать. Стоит на морозе не шевелясь и все приговаривает: "Милые вы мои"... Видишь наверху окошко? спросил Сэм, когда они приблизились к домику бабушки Невилль. - Это чердак. Там у нее хранятся запасы всяких трав.
- Для чего?
- Лечит ими.
- Да, вспомнил! Бидди говорила, что ее бабушка лечит травами. "Травяной доктор" называла она ее.
- Доктор? Она ничуточки не доктор. Просто знает в лесу каждую травинку. На чердаке трава лежит целый год, на ней спит кошка, вот от этого, наверное, трава и становится целебной.
- Мне бы хотелось посмотреть на нее, - сказал Ян.
- Я думаю, можно.
- А тебя она знает?
- Знает, - ответил Сэм. - Но я немножко схитрю. Больше всего на свете она любит больных. Сейчас сам увидишь.
Сэм закатал рукава, с пристрастием оглядел свои локти, но, видимо, безуспешно. Затем он стал пристально разглядывать ноги. Конечно, у мальчишек всегда полно царапин и ссадин. Сэм выбрал лучшую из них - под коленкой большую царапину от гвоздя. Свинцовым карандашом он изобразил вокруг омертвевшую кожу, кожурой неспелого ореха добавил неприятный коричневато-желтый оттенок, и в результате получилось страшное, болезненного вида пятно. Пожевав какую-то траву, он выплюнул желто-зеленую жижу на платок и обвязал им свою "рану". Подняв с земли палку, Сэм заковылял к хижине. Когда мальчики были совсем близко, приоткрытая дверь с треском захлопнулась. Ничуть не испугавшись, Сэм подмигнул Яну и постучал. В ответ донесся лай маленькой собачонки. Сэм стукнул еще раз. За дверью послышался шорох, и снова все смолкло. В третий раз на стук Сэма в хижине кто-то пронзительно крикнул:
- Убирайтесь отсюда!
Сэм ухмыльнулся, а потом, растягивая больше обычного слова, сказал:
- Помогите бедному мальчику, бабушка! Доктора ничего не могут ему сделать.
Кстати, в последнем он был прав: чем мог доктор помочь здоровому мальчику?
Ответа не последовало, но Сэм решился открыть дверь.
В комнате перед печью, поблескивая покрасневшими глазами, сидела старуха с трубкой во рту. На коленях она держала кошку, а у ног сидела собачонка, которая сердито зарычала на чужих.
- Ты ведь Сэм Рафтен? - свирепо сказала старуха.
- Да, бабушка, - ответил Сэм. - Я наткнулся на гвоздь в заборе. Говорят, так кровь отравить можно. - Сэм постанывал немножко, охал и морщился.
Слово "убирайся" было забыто. Доброе сердце старухи прониклось сочувствием к пострадавшему. Ей было даже приятно, что недруг так смиренно просит ее о помощи.
- Давай погляжу, - буркнула она.
Пока Сэм, охая, пытался развязать отвратительные тряпки, обмотанные вокруг колена, в комнату вошла Бидди.
Она и Ян тут же узнали друг друга. Встреча их была очень теплой, и Бидди сразу засыпала Яна вопросами.
- Помнишь, я говорила тебе о бабушке, - сказала Бидди, - вот она. Бабушка, познакомься, это Ян. Я работала у его мамы. Верно ведь, Ян? А бабушка расскажет тебе про травы. Она это хорошо знает.
Сэм снова громко охнул, и все повернулись в его сторону.
- Это, кажется, Сэм Рафтен? - холодно сказала Бидди.
- Да, - кивнула бабушка, - он смертельно болен. Доктора отказались лечить его, и он пришел ко мне.
Словно в подтверждение ее слов, Сэм опять громко застонал.
- Дай ножницы, Бидди. Придется разрезать штанину, - сказала старуха.
- Нет, нет! - с неожиданной силой заговорил Сэм, с ужасом думая о том, как ему за это попадет дома. - Я могу закатать ее.
- Ну хорошо. Хватит так, - сказала старуха. - Да, да, тут у тебя дикое мясо. Я вырежу его, - и она стала рыться в карманах.
Сэм сообразил, что она ищет нож, и уже был готов ринуться к двери.
Но старуха вдруг передумала:
- Или лучше дам тебе кое-что выпить. Ян и Сэм с облегчением вздохнули.
- Вот. - Старуха протянула Сэму жестяную кружку с водой, куда она всыпала порошок из сухих толченых листьев.
Сэм выпил.
- Возьми эти ветки с собой и прокипяти их в двух галлонах воды [галлон единица емкости, в США равна примерно 3,7 л]. Пей настой каждый час по стакану. Потом два раза в день прикладывай к больному месту разрубленного цыпленка. И все у тебя пройдет. Только запомни: дважды в день свежего цыпленка.
- Может, индюшонка лучше? - простонал слабо Сэм. - Мама очень любит меня и денег не пожалеет.