– Слушай, если ты собственной жене не доверяешь, то сам с ним и ложись!
– Да речь не о недоверии, – почесал затылок Уквасов. – Просто, сама понимаешь, женщина, мужчина…
– Ладно, хватит! Зануда! – сердилась Александра, сама подливая себе коньяку.
– Может, тебе лучше не совсем раздетой с ним лечь?
– Сначала ты сказал, что он должен увидеть меня совершенно голой.
– Я не говорил, что он должен увидеть тебя совершенно голой. Я сказал, что, проснувшись, он должен знать, что ты без одежды с ним… И это не одно и то же.
Александра продолжала спорить:
– Я не понимаю. Если он не увидит, что я голая, то как он узнает, что я – голая?
– Так значит, ты собираешься перед ним голышом щеголять?
– Я ничего не собираюсь, это ты меня заставляешь спать с чужими мужиками.
– Я не заставляю тебя спать с чужими мужиками, – прижав руки к груди, горячо возразил Уквасов. – Но так сложились обстоятельства! Очень надо! Понимаешь? Ты же была и раньше знакома с ним. Понимаешь? И перспективы…
– А мне теперь спать с пьяным мужиком, – перебила его Александра, – от которого перегаром тащит за версту! Да ещё и храпеть будет, поди.
– Почему обязательно храпеть? Не все же храпят.
– А если заразу какую-нибудь подхвачу?
– Да заразу-то просто так не подхватишь! И ты же под своим одеялом…
– Под своим одеялом! А постель-то всё равно общая! – Александра обиженно отвернулась.
– Ну давай положим тебя на раскладушку, – предложил Уквасов. – Он проснётся, а ты скажешь, что он, мол, спал беспокойно, толкался во сне – пришлось уйти. На эту самую на раскладушку.
Александра пожала плечами:
– Я-то не против. Сам смотри. Тебе виднее. Как для дела-то лучше?
– Да лучше-то, понятно, именно в одной постели – какой разговор, – удручённо сказал Уквасов и подумал, что с раскладушки перебраться на диван не так уж и сложно. Было бы желание. И он внимательно посмотрел на Шуру, будто хотел определить, не позволит ли она себе лишнего, его инструкцией не предусмотренного.
– Решай сам, – повторила Александра и посмотрела мужу прямо в глаза. Однако – не без некоторой загадочности во взгляде.
Уквасов вздохнул и принял решение:
– Всё делаешь, как договорились. И никакой самодеятельности.
– Что ты понимаешь под самодеятельностью? – сочла необходимым уточнить Александра.
– Самодеятельность и понимаю, – недовольно ответил Уквасов, пряча взгляд.
После ухода мужа Александра выпила ещё немного коньяку и пришла в комнату, где спал Дмитрий. Дожили! Собственный муж укладывает собственную жену с другим мужиком!
А мужчина-то Дима, в общем-то, и ничего даже. Хотя и отнюдь не красавец. Но всё при нём. Даже волосёнки на головёнке. Александра взяла стул и подсела к дивану, нагнулась и сбросила со спящего простыню. Вот, пожалуйста, и на талии практически никаких лишних отложений-накоплений. И ягодицы в норме – есть за что подержаться. Она встала со стула и осторожно перевернула Дмитрия на спину. Волосатости мужик умеренной. Но там где положено – в достаточном количестве. Александра быстро разделась и снова села на стул. Теперь все её ощущения несколько изменились. Как бы изменился некий угол зрения, словно бы прибыло остроты восприятия. Говорят, мужики любят глазами, а женщины ушами. Может быть. Но она, видимо, не вполне типична. Ей приятно было разглядывать Дмитрия и сознавать, что он исключительно в её власти, что она способна сделать с ним всё, что захочет. Однако о том, что она может вдруг захотеть с ним сделать, Александра старалась не думать.
А действительно ли она может сделать с ним всё, что захочет? Она вместе со стулом придвинулась поближе к дивану и протянула руку, чтобы… Но вдруг испугалась и быстро глянула на лицо Дмитрия. Беспокойство, безусловно, напрасно. Да оторви ему всё под корень – он не проснётся. Не пошевелится, возможно, даже. Уквасов говорил же, что снотворного подсыпал. Шура вспомнила о муже и поскучнела. Но скоро справилась с собою, прогнала тяжёлые и непродуктивные мысли и вновь протянула руку к соблазнительно бугрившимся плавкам спящего мужчины.
***
Выскочив на улицу, Дмитрий остановился. Он не знал, куда бежать, что делать. Исполнение заказа невозможно, однако деньги уже получены, причём не только получены, но и потрачены. Точнее, утрачены. И утрачены, судя по всему, безвозвратно. Дмитрий был в панике. У него нет таких денег. Нет и никогда не было. И взять негде. Если эти деньги принадлежат Бояркиной, что в высшей степени маловероятно, то она просто убьёт его. Стукнет чем-нибудь, угодив по голове, и убьёт. А если заказчик настоящий и жертвой и в самом деле должна стать Маринка, то он, отказавшись от исполнения заказа, обязан будет возвратить деньги. Однако где он возьмёт такую сумму?