Вдохновение упорно не желало приходить, горка яблочных долек неотвратимо уменьшалась и наконец поэт, в очередной раз наугад сунув руку в тарелку, не нашел там ничего, кроме одинокого кусочка кожуры. Задумчиво сжевав и кожуру, он печально вздохнул и вывел наклонно вверху листка:
"Ты - как тепло весны зимою"
Дальше дело не шло абсолютно.
Паренек уже весь извертелся на своем стуле с высокой спинкой, весь изморщился, а рифма все не подбиралась.
Терзания юного эльфа прервал скрип двери и в темном проеме четко обрисовался силуэт Бонджа.
Спутать Бонджа с кем-либо еще было почти невозможно. Только он носил в повседневной жизни белоснежные выходные рубашки.
Кроме этих рубашек, складывалось впечатление, у него другой одежды и не было. А еще Бондж был очень высок, худ и никогда, казалось, не менял своего сосредоточенного выражения лица.
- Привет, Бондж!
- Привет, Ан, - произнес Бондж спокойно, сбросил у порога сандалии и улегся в кровать.
- Как сегодня день прошел? - поинтересовался Анирилион, для удобства давно уж сокращенный друзьями до Ана, хотя мысли его были далеко.
- Средне, - коротко отвечал Бондж, перевернулся на один бок, на второй, словно лежал не в постели, а на чем-то твердом и выискивал положение поудобнее, потом внимательнее присмотрелся и спросил у согнувшейся над тетрадкой спины друга:
- А что пишешь? Письмо домой? Так скоро? Или дали самостоятельную работу?
- Да нет, стихи... - машинально ответил Ан, осекся, но было уже поздно.
- Стихи? Ну-ка, ну-ка, интересно... И кому же? Покажи, не стесняйся! - оживился Бондж, хотя на лице его это совершенно не отразилось. Вскочив с кровати, он отобрал у друга тетрадь, пробежал глазами три строчки, вымученные эльфом и серьезно спросил:
- Влюбился, что ли?
Пожалуй, только на Бонджа Ан мог не обидеться за такие слова.
- Ну, не знаю... Типа того... - проговорил он смущенно.
- И в кого?
- Да тебе-то зачем? В кого надо!
- В Сивилку из триста шестой группы? Да? - в глазах Бонджа мелькнула улыбка.
- Ты что, дурак? В какую еще Сивилку? Я такую не знаю, - буркнул Ан, начиная жалеть, что вообще ввязался в разговор. Молчал бы себе!
- Тебе повезло, что не знаешь, серьезно говорю, - теперь уже даже без тени улыбки сказал Бондж. - Так все-таки, в кого? Да прекращай смущаться!
- Ну... В Тибалию, - сознался-таки Ан.
- Даешь! - присвистнул долговязый эльф, прошелся по комнате, переступая через завалы всякой всячины, что скапливается в любом жилище холостяков, даже если они не женаты по юности лет, и вернулся к столу. - А попроще никого выбрать не мог?
Тибалия перевелась в Академию в этом году, совсем недавно, шесть дней назад, но успела вскружить голову, казалось, всем без исключения эльфам мужского пола. Золотистые волосы ее спускались ниже спины и были украшены одной скромной черной ленточкой, оттенявшей их красоту, голубые глаза светились умом и волей, точеная фигурка... ошеломляющая кожа... безукоризненный стиль... А, да что там говорить! Тибалия была из тех красавиц, ради которых начинали когда-то войны. И Академию тоже охватила война. То глухая, подпольная, то яростная, открытая и бескомпромиссная. Война за расположение девушки. Были уже раненые, до убитых, к счастью, дело не дошло.
Тибалии подкидывали цветы (ох, как гонялся за хулиганами, лазающими в сад, сторож), конфеты, коврижки, записочки, мальчишки дрались до кровавой юшки, выясняя, кто самый лучший, но в открытую пригласить ее на свидание, насколько знал Ан, так никто еще и не решился. А он собирался это сделать, хотя, если по правде, сильно опасался быть осмеянным. Для того и писал стихи. С цветами и коврижками к ней, небось, не подъедешь на пьяном грифоне, нужно что-то настоящее, чтобы сразу за душу взяло. Стихи, или песнь, или на худой конец комплимент изысканный. Стихи Ану нравились больше всего. Песнь - это как-то старомодно, Тибалия не оценит; комплимент самому не придумать, только если какую-нибудь ерунду. А стихи - самое то. Вот только и стихи что-то не клеились: рифма не шла, хоть ты тресни.
Эльф неопределенно пожал плечами на вопрос друга и спросил затем сам:
- Ну как тебе моя ода?
- Это больше похоже на сонет. Чему тебя учат на Высокой поэзии? И скажу тебе прямо, Ан - хреновые у тебя стихи. Я не проникся.
Ан покраснел и дернул тетрадку к себе. Бондж не отдал.
- Если такие плохие, давай я их сожгу! - предложил несостоявшийся поэт, стараясь, чтобы прозвучало это как можно небрежнее.
- Сжечь всегда успеешь, - задумчиво вертел тетрадь в руках Бондж. - Ты знаешь, я терпеть не могу стихов. У меня за ВыПо всегда низкие оценки. Но, пожалуй, если подумаю, то настрочу тебе стишата строф на шестнадцать. Выручу друга.
И он, не откладывая дело в долгий ящик, зашагал по комнате. Судя по возведенным горе печальным очам и дважды хрустнувшим под ногой ящичком для завтраков, эльф действительно думал. Сделав кругов семь, Бондж под взглядом притихшего Ана склонился, как будто надвое переломившись над столом и набело написал своим дерганым почерком, как и обещал, шестнадцать строф. Ан жадно схватил тетрадь, вчитался... и поднял на друга широченные глаза.
- Ну что? Недурно? - с кровати небрежно поинтересовался Бондж.
- Более чем! Это прекрасно! А ты еще говоришь, что по ВыПо не успеваешь!
- Я на уроке болтаю с соседом, - признался Бондж равнодушно. - Скукота эта поэзия.
- У тебя дар!
- Все, забудь. Мне очень приятно было тебе помочь, но писать для Академического альманаха я ничего не собираюсь.
Ан, у которого последнее предложение друг снял с языка, только хмыкнул. В Академическом альманахе публиковали в основном разные истории из жизни учеников, имена лучших по успеваемости, но последние страницы всегда были отданы на откуп стихам. Директор Академии, ведущий эту рубрику, сам их весьма неплохо писал, но сейчас его талант в глазах Ана поблек. Бондж превосходил директора по всем статьям.
- Надо показать их какой-нибудь девчонке, - зевнул, потягиваясь, Бондж.
- Зачем девчонке? - не понял его сосед по комнате. - Это ведь для Тибалии!
- Тибалия девчонка. Может, эти стихи нравятся только парням, - эльф начал стягивать штаны, явно намереваясь лечь спать. Академический жилет и рубашка уже были идеально гладко сложены на стуле возле его кровати. Наступал вечер, всех успели загнать со двора в здание, в коридорах стояла тишина. Под окном их комнаты, находящейся на первом этаже, судя по звукам, бродил сторож.
- Мысль, пожалуй... - протянул Ан задумчиво. - Только вот кому..?
- Да хотя бы Лори.
- Лори... А, Лори! Точно! - обрадовался Ан. - Пойду прямо сейчас, она еще не должна спать!
И правда, как он мог забыть о Лори? Всего лишь год назад они трое: Ан, Бондж и Лори вместе ехали в Академию, болтая о том, как будут постигать все премудрости, необходимые настоящему эльфу.
До этих пор они, вместе росшие, почти не расставались. Вместе играли в прятки, вместе воровали сливы у соседей, вместе ходили на Красное озеро смотреть на русалку. Лори была, пожалуй, в их компании заводилой, этакой боевой девчонкой в вечно драных на коленях штанах.
В Академии все сразу стало с ног на голову: уроки, задания, назидания, приключения, новые знакомства. Голова пухла от информации, к тому же друзей разбросали по группам так, что увидеться удавалось хорошо, если раз в неделю. Сначала, непривыкшим к разлуке, им было очень тяжело, а потом они влились в жизнь Академии и стало легче, а после и вовсе не до этого.
Бонджу, в этом году заменившего его соседа по комнате, вечно сопливого Брианена, Ан обрадовался, конечно, хотя группы у них так и остались разные. А Лори... Лори до поры до времени лежала где-то на задворках памяти, погребенная под вереницей лиц, дат, имен, понятий и чисел. На каникулах он ее тоже не видел. Говорили, что девчонка с родителями уезжала куда-то далеко, в деревенскую глушь. Но вот теперь старые друзья встретятся, наконец...