Ты морщишься: «Алисия?»
Алисия — типичный «ботаник». Она нервная, безработная библиотекарша, научный сотрудник: ей нравится коллекционировать насекомых. Ее приемные родители были учеными. Она никогда не была замужем (вот уж неудивительно). Она заказывает чизбургер и принимается его клевать. Ты заказываешь бокал «Пино грийо», а потом еще один. Неловкое молчание.
Она рассеянно спрашивает, чем ты занимаешься. Должна ли ты ее расспросить о ее жизни? Неужели ты недостаточно ясно дала понять, что не готова беседовать с ней по душам, раз отдала ее совершенно чужим людям еще до того, как она научилась открывать глаза? Она спрашивает о твоей работе и твоем парне. Спрашивает о твоих друзьях.
Ты соглашаешься снова с ней встретиться, но на самом деле этого не хочешь. Ты усердно трудилась для того, чтобы занять в обществе хоть какое-то положение, а эта девушка может уничтожить плоды твоей работы за один вечер. И к тому же ее появление странным образом совпало с наступлением твоего финансового процветания, разве не так? Алисия заставляет тебя нервничать. С этой девушкой что-то не так.
Из-за твоего отношения к ней Алистер считает тебя чудовищем. Ты сказала ему, что от человека, уволенного за пилотирование самолета в нетрезвом виде и по-прежнему живущего со своей мамой, ты ожидала больше понимания и меньше осуждения. Вы обмениваетесь любезностями, и он говорит тебе, что ты «мечтающая пробиться в общество выскочка из нуворишей, не чувствующая, что ей здесь не рады». Ты шокирована, дрожишь и выплескиваешь ему в лицо мартини, а потом швыряешь бокал ему в голову. Осколки рассыпаются по всему полу, когда он уходит, со всего размаха хлопнув дверью.
С этого момента все катится под гору. Алистер рассказывает всем, что ты родила незаконнорожденного ребенка, что ты безответственная, подлая, безбожная женщина, и твои общественные связи рушатся за один вечер. В доме все начинает ломаться. Разбивается окно, шланг для полива сада разрезан. Ты подозреваешь Алистера, но он отрицает свою причастность к этому. Потом однажды ты возвращаешься домой и видишь, что он в огне. Клубящиеся облака черного дыма и рыжее пламя. Алисия сидит на газоне с канистрой бензина. Она плачет. Ее кожа мокрая и блестящая, облитая чем-то едким. «Мои родители были не учеными, — говорит она, — они были чудовищами». А потом задает вопрос, который ты боялась услышать с того момента, как она родилась. «Где ты была?» — спрашивает она и чиркает спичкой.
Ты умираешь, пытаясь спасти ее и наглотавшись едкого дыма, от которого твои легкие покрываются рубцами, съеживаются и слипаются, как мокрые черные тряпочки. Твои соседи выходят из своих ухоженных домов, чтобы посмотреть на пожар.
171
Ты не можешь этого сделать. Что, если ты все потеряешь? Каждый пенс, который тебе достался таким трудом, каждое небольшое преимущество, которого тебе удалось добиться? Нет уж. Лучше быть в безопасности, чем сожалеть о чем-то. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Риск не для тебя. Ты не станешь делать заказ и терпеливо ждешь, когда твоя добродетельность принесет свои плоды.
И ждешь…
И ждешь…
И ждешь…
Акции растут в цене. Они поднимаются выше крыши. В первые же три недели их рост превосходит все ожидания. Говорят, что глубоко в нашем подсознании хранятся воспоминания обо всех событиях нашей жизни, каждое наше мгновение на Земле каталогизировано, некоторые скрываются среди теней и тумана, другие предстают ярко освещенные солнцем. Это воспоминание тоже останется в твоем сознании, прикрытое защитными покровами, аккуратно забаррикадированное, чтобы вспоминать о нем пореже. Ты могла стать миллионершей, если бы только воспользовалась этим шансом. Ты впадаешь в депрессию. Может, однажды от всех этих мыслей ты и дошла бы до самоубийства, но одним холодным грустным вечером раздается телефонный звонок. Прямо тебе на работу. На другом конце провода твоя дочь, Алисия, просит тебя о встрече. Движение в комнате останавливается. Дыхание останавливается. Все останавливается.
«Я ждала этого дня», — произносишь ты, хотя это не так. Ты боялась его. Драма, вина, вопросы — но сейчас, в свете твоей последней потери, это кажется даром. Вселенная пытается помочь тебе справиться с болью. Слабое утешение думать, что если бы Вселенная была злом, она вряд ли сильно веселилась бы, если бы все подряд кончали с собой. Нет, ей надо давать людям какую-то надежду на счастье, иначе все просто начнут прыгать с утесов.