– Приёмы в бою. Я хочу видеть бой от начала и до конца.
– Желание, достойное женщины-воина! – льстиво произнёс прожжённый тип.
Он повёл глазами по сторонам: нет ли любопытных поблизости? С видом накатившей лени шагнул к постаменту, прислонился к нему спиной.
– Я принесу тебе видеозапись. Лучшие бои, какие только вели мастера каратэ, – сказал он тихо, не поворачивая головы. – Но ты должна мне на время уступить коня и секиру.
Амазонка молчала. «Откажется!» – он переживал так, что было холодно спине от нагретого солнцем камня.
– Сколько в фильме боевых приёмов! – Съем Всё причмокнул, словно рассказывал о яствах. – Ты увидишь самое замечательное, что сегодня есть в каратэ. Удары коленом туда, ступнёй туда, большим пальцем ноги – сюда!
– Я согласна! – произнесла Амазонка.
Чтобы не захлопать в ладоши, детина крепко сжал кулаки. Рано радоваться, надо ещё достать фильм. Хватило бы завтрашнего дня! И тогда ночью можно сесть на коня, поднять секиру…
Проблеск зари – сигнал к возвращению.
– Чуть начнёт светать, я должна быть на моём месте, как сейчас! – отчеканила всадница.
Что знали трое…
Кому-то было любопытно поначалу, зачем неугомонный тип привязался к Амазонке. Кролики посматривали на него из кустов, обступавших площадку с цветником и бронзовой всадницей посередине. Белка глядела то с одного дерева, то с другого, а то присоединялась к Зажигалке, Шашлыку, Котлетке и Булочке, которые тоже приходили взглянуть, как Съем Всё соблазняет Амазонку мороженым.
Белка рассудила так:
– Его здорово проучили, и ему хочется мира. Он старается, чтобы мы поскорее забыли его безобразия. Как он лебезит перед госпожой Розенблюм! Вот и Амазонке пытается угодить.
– Это гораздо лучше, чем замышлять зло! – сказала Зажигалка. – Вспомните, каким опасным был Нож. А теперь он друг всем нам. И если такое произошло с одним, то разве и со вторым не вероятно то же самое?
Эти слова жители Тиргартена стали передавать друг другу, так они нравились. Однако Нож не приходил от них в восторг и втайне негодовал: «Да, я был способен на зло. Но кто-нибудь измерял мою способность на добрые дела? Я вообще способный, и до чего глупо – сравнивать меня с тем, кто так груб, жаден и прожорлив!»
Съем Всё упрямо заговаривал с Амазонкой, и один Нож по-прежнему следил за ним, мысленно взывая: «Посмейся над ними! Докажи, что ты опаснее, а я умнее, чем они могут вообразить своим умишкой!» Он боялся насторожить бывшего дружка и прятался в отдалении за деревьями. Там не было слышно разговора, но как только Съем Всё побежал раздобыть фильм, Нож поспешил к всаднице.
Он расточал ей комплименты, расхваливал её скакуна, прежде чем сказать:
– Красноносому обманщику нельзя верить. Что он предложил?
Она надменно не обращала внимания на пришельца. Кто-то сумеет обмануть её? Что за вздор! Скорее-скорее бы увидеть видеозапись, ради которой заключён договор. Но болтать о нём – значило уронить себя. Однако она не приказала молчать Секире, которая услышала подкупающе трогательный возглас Ножа:
– Какое прекрасное холодное оружие!
Он понизил голос:
– Я тоже остр и знаю толк в ударах. Но мне приходится лишь мечтать о таких, на какие способна ты.
Секира прониклась симпатией к новому знакомому, который оказался из своих.
– Повезло тебе с хозяйкой – как не позавидовать! – проговорил он искренне. – А я дважды попадал во власть к красноносому злодею. В первый раз он забросил меня в озеро, во второй – закопал в землю.
Нож добавил подробности и спросил Секиру, чьё воображение разыгралось:
– Надеюсь, ему ничего от тебя не нужно?
– Ну как же… – и она обеспокоенно рассказала о договоре.
Амазонка, которой ни до чего, кроме фильма, не было дела, не прервала её.
Посланцы надежды
Нож вышел из цветника, повернул к раздольному лугу и там оглянулся. Амазонка и её конь в лучах солнца выглядели мирней мирного. Завтра будет такой же радостный день с благоуханием цветов, пением птиц, с тенью зелёных чащ и блеском зеркальных озёр. Но что затем уготовано обитателям Тиргартена?
– Не хочу хвастать, однако я единственный разгадал его, – обратился Нож к тем, кто первым пришёл к престарому чёрному виргинскому тополю, сломанному бурей. Кругом росли кусты орешника. Сорока, по просьбе Ножа, разносила весть, что здесь место сбора.
Рассказав о своём многообещающем открытии, былой сообщник браконьера произнёс:
– Все радовались, как он переменился. А что будет, когда он верхом на коне размахнётся Секирой?
– Мне страшно! – вскрикнула Котлетка, которая оказалась тут вместе с Шашлыком, Булочкой и Зажигалкой.